Гордость и преступление

— Мне это понятно, но Питер и я придерживаемся относительно этого иного мнения. Прошу вас! Хотите чая или, быть может, кофе?

Вероятно, она сделала кошмарную ошибку, предложив гостье кофе, потому что та метнула на нее испепеляющий взор.

— Благодарю вас, бокал минеральной воды. Без газа.

Вика ушла на кухню, а когда вернулась, застала гостью за неудобным столиком — выкладывающей из черного кейса одну за другой стопку книг.

— Сколько же все это весит? — спросила Вика, подавая Матильде Росс-Джонс бокал воды, а та, сухо поблагодарив, ответила:

— Знания, мисс, исчисляются не в килограммах. Это только малая часть того, что вам предстоит узнать и усвоить перед вашей скоропалительной свадьбой!

Она так и сказала — скоропалительной?

Вика крайне пожалела, что Питера нет рядом с ней. За последние три недели, прошедшие с момента объявления об их помолвке и свадьбе, Вика не раз пожалела, что все так произошло.

А произошло много чего.

Нет, она не жалела о том, что приняла предложение Питера, потому что любила его до безумия, как и он любил ее: сомнений в правильности сделанного шага не было.

Но, похоже, она недооценила всю мощь обрушившегося на нее медиаурагана.

Конечно, она предполагала, что об этом напишут в газетах. Естественно, она исходила из того, что журналисты будут преследовать ее. Безусловно, она понимала, что возвращения к прежней жизни не будет.

Но все это казалось ей азбучными истинами в отношении других, но не себя самой. Потому что она была уверена: она сумеет слетать в Питер, чтобы уладить наиболее важные дела. И в конце концов отрегулировать передачу руководства своими фирмами одному из своих доверенных лиц.

Нет, не слетала.

Точнее, слетала, но всего на день, чтобы тайно, в «Гранд Отель Европа», в роскошном, но таком безликом номере встретиться с родителями, доставленными туда окружными путями, так, чтобы за ними не могли увязаться журналисты.

Родители, естественно, были важнее пяти фирм, но и фирмы, в конце концов, были ее детищем! Однако распоряжения ей пришлось отдавать по ватсапу, причем с большим скандалом, и только под нажимом Питера, удалось добиться того, чтобы ей разрешили использовать для общения не переписку, а видеозвонок.

Подчиненные вели себя профессионально, лишних вопросов не задавали, хотя он, этот вопрос, постоянно витал в воздухе. А вот отец, уже много лет прикованный к инвалидному креслу, бывший военный, последовательный приверженец коммунистических взглядов, сказал как отрубил:

— Ну ты даешь, за принца выскочить решила! А почему не сразу за американского миллионера?

Информировать отца о том, что такая возможность у нее, не исключено, тоже имелась, Вика не стала. Наверное, тогда он еще больше расстроился бы.

Мама, которая последние десять лет сначала тактично, а потом все настойчивее интересовалась тем, когда же дочка выйдет замуж, была, что очень странно, тоже подавлена и, кажется, не особо рада подобному раскладу.

— А как же твой бизнес? Вы же в Питере жить не будете, значит, в Лондон переберешься?

Вика подтвердила, что жить в Питере не будут: то, что ей придется отказаться от бизнеса, она уже поняла, хотя окончательно с этим еще и не смирилась.

Однако это был ее выбор, и этот выбор она сделала сама.

— И ради замужества ты от фирм отказываешься? — заметила скорбно мама, и Вика едва удержалась от того, чтобы не напомнить ей о том, что она до этого усиленно выпихивала дочь замуж, а теперь пытается, наоборот, активно убедить в прелестях бизнеса.

— У меня будет теперь не фирмы, а «фирма», — произнесла она. — Вы что, совсем за меня не рады?

Мама тотчас затараторила, что, конечно же, очень рада. И что не может поверить в то, что ее дочка выйдет замуж за настоящего английского герцога.

— Принца, мама, — поправила ее мягко Вика. — Не герцога, а принца…

Господи, неужели она становится такой, как Ирина?

— И что, принцессой будешь? — ехидно осведомился отец. Вика поняла: за подобным тоном скрывались растерянность и незнание того, как им следует себя вести в подобной ситуации.

Тем более что Вика была их единственной дочерью, и они узнали, что она навсегда переезжает в другую страну.

К ее страсти к компьютерам, к пяти фирмам, к тому, что все ее коллеги по работе и партнеры по бизнесу мужчины, они уже худо-бедно привыкли.

И к тому, что она в тридцать четыре не замужем и без ребенка.

А тут их дочка — «синий чулок» звонит им посреди ночи и объявляет, что выходит замуж. И что ее мужем станет принц. Причем принц — это не фамилия, а титул. И что это самый настоящий принц. Сын той самой британской принцессы, над судьбой которой, погибшей в автокатастрофе, мама когда-то заливалась слезами. И над ее оставшимися сиротками двумя сыночками-подростками.

И за одного из этих сыновей, правда, уже не подростка, а бородатого генерал-капитана Корпуса королевских морских пехотинцев в отставке, она и планировала выйти замуж. Причем еще до конца года.