Гордость и возбуждение (СИ)

— Партнер должен доверять и понимать, что все можно в любой момент остановить. Не подходят места, где могут появиться посторонние люди, неудобно делать это в машине, — обреченно говорит мой верный помощник. — Хотя, это и от парня зависит, от пассива, в смысле. Позу нужно тоже выбрать: во-первых, чтобы в ней можно было чисто физически расслабиться, а, во-вторых, чтобы, если актив слишком увлечется, пассив сам мог отстраниться. И техника… Ну, совсем без дискомфорта секс не пройдет, а остальное отчасти зависит от чувствительности: некоторые ограничиваются легким дискомфортом, некоторым действительно больно, даже если все сделано осторожно и правильно. Но это выяснится еще, когда пассива готовят к первому проникновению. Если парень уже от одного пальца зажимается и едва терпит…

Секретарь замолкает.

— Спасибо, — сжаливаюсь. Остальное, в принципе, можно и прочесть. — Ты мне действительно помог. Увидимся на работе, пока.

Отключаюсь и иду в кабинет. Время Интернета!

Мартин

Тихо ругаюсь, смотря на тетину машину. Мою взяла она, значит, салатовый жук сегодня мой. Отлично буду смотреться: новые узкие джинсы, приличная майка и толстовка и вот это великолепие! Супер… Шону понравится надо мной стебаться. Ну и к черту!

Сажусь, пристегиваюсь и выезжаю на дорогу. Я не хочу думать, зачем еду и к чему все это. Вот только все время на работе и в универе я думал о Шоне, а это мне ни к чему.

Подъезжаю к дому Шона без двух семь, выхожу, но еще минуту позволяю себе сомневаться, и нажимаю на звонок.

Дверь открывает женщина средних лет, темно-карие глаза придирчиво осматривают снизу вверх.

— Добрый вечер, сеньор. Входите, сеньор Стюарт вас ждал, — впускает в дом она.

— Мартин! — Шон сбегает по лестнице. На нем стильные ботинки из мягкой замши, их темно-коричневый цвет гармонирует с бежевыми брюками, а темно-оранжевый джемпер так и притягивает взгляд. Особенно глубоким V-образном вырезом. Шон не надел под джемпер рубашки, так что мне видны острые ключицы и подкаченную грудь.

— Добрый вечер, — здороваюсь с женщиной, спохватившись, но рассматриваю Шона. — Привет, ты чудесно выглядеть. Мою машину забрала тетя, так что я взял ее. Ты ведь представляешь, на чем она ездит?

Предупреждаю заранее, чтобы он приготовился. Кроме того, что машина салатовая, она еще с фиолетовым салоном и с одной черной дверью.

Женщина выходит, оставляя нас вдвоем.

— Можем взять одну из моих, но мне не принципиально, — пожимает плечами и улыбается. — Привет. Скучал по мне?

— Ну, тогда лучше на тетиной, — улыбаюсь. — Немного скучал, если честно, хотя не думал, что буду. Пойдем?

— Угу.

Дожидаюсь, пока он сядет, и мягко трогаюсь. Жук двигается ровно и легко, по большому счету, в нем скопилось столько магии Францески, что я, скорее, просто делаю вид, что управляю им, чем делаю это на самом деле.

— Ты специально рубашку не надел? — в очередной раз ловлю себя на том, что смотрю на Шона, а не на дорогу.

— Да, хотел понравиться, — белозубо улыбается. Блин, он как модель. Знал бы Шон, как ему идет его возраст, не грузился бы. — Так как — дельфинарий и сауна?

Я от такой наглости отпускаю руль и полностью поворачиваюсь к нему, а жук выруливает налево:

— Ты же в сауну не хотел! — опомнившись, хватаюсь за руль, даже на дорогу смотрю.

— Что это было сейчас? — после минутного молчания спрашивает Шон. — Я уже собирался ухватиться за руль, но машина повернула раньше, чем это сделал ты или я.

— Черт, заметил… Сделаешь вид, что ты этого не видел, и мы пойдем, куда захочешь, — вздыхаю, понимая, что спалился. — Или мы едем в лес, и я тебе все объясняю.

— А потом закапываешь? Давай в лес. Я люблю сосны, можешь похоронить меня в корнях, — издевается Шон.

— Хотел бы от тебя избавиться, мне бы и убивать не пришлось, — убираю руки с руля и командую жуку: — В лес.

Я перехватываю руки Шона, не давая дотянуться к рулю, и машина сама разворачивается, соблюдая все правила движения по направлению к городской черте.

— При полицейских я таких фокусов не выкидываю, — улыбаюсь, заискивающе смотря Шону в глаза.

Он растерян, не нужно семи пядей во лбу, чтобы с легкостью прочесть страх в его глазах.

— Мартин, — Шон отворачивается к стеклу на миг, затем смотрит перед собой, прикусив большой палец, словно старается справиться с болью.

Кладу руки на руль.

— В чем дело? Я тебя напугал? Тебя отвести домой?

Шон молчит, закрывает глаза, пытаясь отрешиться.

— В лес, — выдыхает он.

Я делаю вид, что веду машину, только теперь уже мне неприятно. Я никому и никогда не говорил об этом гребаном проклятье, чертовом даре. Вместе с магией пришла и родовая память, память времен инквизиции. И страх, страх, что люди, обычные, и от того счастливые люди, не примут.

Наконец мы молча въезжаем в лес, жук останавливается в конце проселочной дороги, и я молча сижу за рулем, все так же в него вцепившись, и смотрю перед собой.

— Думаю, теперь ты понимаешь, что я имел ввиду под генетической особенностью. Я этого не хотел, меня не спрашивали и, да, в этом есть и положительные моменты, но отрицательных больше.