Прижимаю Адама к стене, одновременно целуя и захлопывая дверь. Адам медлит в начале, но через минуту решительно тащит в мою спальню.
— Вижу. Привет, малыш, — кусает за губу. Больно и приятно одновременно.
Мне страшновато, никак не могу расслабиться. Адам сбрасывает ботинки, кидает рюкзак на пол и валит меня на кровать. А как же свечи и музыка? Ты ведь сам предложил всю эту романтическую хрень… Она ведь мне так нравится…
Адам словно дорвался до чего-то… или получает давно обещанное. Его руки тут же зарываются под мою одежду, он нетерпеливо, как-то небрежно и быстро ласкает меня, словно отделывается от нудной обязанности. А уже спустя пару минут принимается стаскивать с меня штаны.
— В первый раз с девственником. Ты обалденный, Мартин, — шепчет Адам.
Обдает не хуже холодного душа. Ему ведь все равно, что первый раз со мной, был бы другой девственник — было бы тоже самое.
— Пусти, пожалуйста, — начинаю слабо сопротивляться, еще не полностью веря своим выводам.
Адам трется щекой о коленку.
— Почему, малыш? — хмурится. — Что опять не так?
На мгновение мне кажется, что я ошибся, что я нужен ему. Именно я, а не просто девственник, не галочка в послужном списке. И я уже хотел было сказать, что ничего, что просто занервничал, как огромный черный кот моей тети запрыгнул на кровать и зашипел. Я знал, что он не кинется, Смоль меня любит, и даже Адама бы не тронул, но он был тут. А это давало время признать, что я все же прав.
— Все хорошо, просто он умеет открывать двери и голоден, — улыбаюсь, кивком указывая на кота. — Он не отстанет, дай мне одну минуту.
Адам с недовольной усталой миной отпускает, и Смоль послушно бредет за мной на кухню: его миска полна корма, и я просто прислоняюсь спиной к стене. Кот запрыгивает на стол и смотрит в глаза.
— Знаю, я тоже это знаю, не только ты. Хочу убедиться, — достаю прозрачную банку с фасолью и вытаскиваю амулет, Смоль качает головой. — И да, я знаю, ты все расскажешь своей хозяйке, но я должен знать наверняка.
Из полочки с ножами достаю стилет из почерневшего от старости серебра и, уколов палец, капаю кровью на амулет. Итак, теперь у меня есть три вопроса, на которые Адам ответит правду, и даже не вспомнит, что я их задавал. Возвращаюсь в спальню в сопровождении Смоли и с порога спрашиваю:
— Я для тебя просто девственник, первый в твоей жизни?
— Ты девственник, конечно, но мне нравишься. Что тебя не устраивает? — Адам мотнул головой. — Черт, в ушах звенит. Идем в постель уже, а?
Встаю коленями на постель, тянусь к его губам и тихо спрашиваю:
— А ты меня любишь? — трачу сразу и второй и третий вопрос: — У тебя есть кто-то кроме меня?
— Я никого не люблю, я в любовь вообще не верю, но ты хороший, Мартин, — притягивает к себе за плечи. — У меня никого нет, ты бы узнал.
Я подаюсь, тянусь за ним, позволяя уложить себя на постель, мысли хаотично сменяют друг друга. Я не знаю, хватит ли мне этого, а если хватит, сколько еще продлятся наши отношения? Только внутри щемящей болью звенит страх потереть Адама. Глупо, насколько же это глупо, никто и никогда не будет ко мне относиться и вполовину так же как Адам, только мне этого мало. Странно, может, это проклятие моего рода, всегда быть одиночками? Даже хорошо, что на мне все закончится, что я последний. Решение приходит резко, с осознанием того простого факта, что я люблю его, но одиночество предпочтительней, особенно теперь, когда я знаю ответы.
Не зря мне тетя твердила раз за разом, что неумело использованная магия приносит только беды. Не зная, я бы пусть и сомневался, но остался бы с ним столько, сколько смог бы, а потом Адам бы ушел, забирая у меня магию, делая обычным. Обычным и одиноким. Навсегда. Это та цена, которую платят все в нашем роду за возможность колдовать — семья получается только с первым, кого пустишь в постель или уже не с кем.
— Адам, остановись и уходи. Все кончено, — ровно и твердо произношу я.
— Ты чего удумал? Мартин, ты опять за свое?! Я так не могу: то хочешь, то не хочешь. Иди, блять, на ромашке погадай! Задолбал уже! — вскакивает с кровати Адам, быстро обувается и хватает рюкзак. У дверей он все же оборачивается. — Почему так, Мартин? Почему у нас не вышло? Мы ведь старались…
Адам потеряно смотрит на меня и уходит, хлопнув дверью.
Смоль с легким осуждением смотрит на то, как я пью, сидя на полу кухни. Затем, вздохнув, залезает на тумбочку и вытаскивает из ящика бутылку с настойкой валерианы. Пить вдвоем веселее, Смоль внимательно слушает и сочувственно мяукает. На столе валялась визитка Шона и кот зачем-то скидывает ее и принимается грызть.
— Эй! Оставь визитку, Смоль, если ты отравишься, Франческа меня убьет!
Кот послушно выплевывает, и я, повертев визитку в руках, решаю набрать номер Шона.
— Привет, это Мартин, я хотел перед тобой извиниться за тот… За шутку с номером.
— Привет. Не думал, что услышу тебя. Ты разве не должен быть со своим парнем, а не звонить всяким психам?
— А я не думал, когда звонил, — я пьяно хихикнул и так же весело добавил: — Да и не должен я никому и ничего, а парня уже нет.