Гордый наш язык…

Попробуем все же понять, что происходит. В XIX веке в русском языке множество слов для выражения известных пределов мощности, силы, высоты и т. д. были сложными и имели в составе быстро, скоро, много, высоко. Это привычно, удобно, понятно; всегда можно соотнести с образным смыслом вводящего слова: быстроходный — значит ходит быстро.

Введение собирательного сверх как бы объединило все перечисленные выше вводящие слова: сверх — всегда больше конкретного высоко, быстро или много. В нем — превышение некоей меры: крайний по тем временам предел возможного.

Но и этого мало. Понадобилось отметить не только крайний предел чего-то (крайне), но и выразить признак, который находится выше верхнего и дальше крайнего. В том ведь и смысл давно известных слов с вводящей частью ультра: ультракрасный и ультрафиолетовый (за красным, за фиолетовым). Вот в чем причина появления ультра. Оно необходимо языку науки, которая вторгается за пределы видимого, осязаемого, ощущаемого. Ей без такого словечка не обойтись, потому что другого, более точного, нет. Да и пришло оно из традиционного языка науки — из латинского языка.

Правда, сегодня словечко используют уже и политики, и журналисты, и люди разных профессий. Может бьпъ — в шутку, а может быть, и всерьез. Слово открыто для всех, в этом все дело. Самое общее слово, с помощью которого можно создать всякое новое обозначение, и даже из старых корней. Обратной дороги все-таки нет. С этим приходится мириться.

Но так ли уж часто нужно использовать подобное слово в повседневной речи? Наверное, нет. Да к тому же привыкли мы к старым сочетаниям. Быстроглазого не сделаешь даже скороглазым, не говоря уж о сверхглазым. Слишком конкретно по смыслу второе слово — глаз; так и жить ему в обществе конкретного словечка быстро.

Высокоуважаемый тоже останется в этом виде, Другими уже не заменишь… Сверхчеловек навсегда остался в словаре, не заменяясь ни высокочеловеком, ни ультрачеловеком. Как родилось во время особого пристрастия к сложениям со словом сверх так и сохранится оно навеки. И ультрамарин заменять каким-нибудь сверхсиним или крайнеморским не удастся, как ни старайся.

Все это уже — самостоятельные слова со своей историей и привычным для них образом, для них не нужна постоянная смена вводящих частиц, помогающих точнее определить признаки изменяющегося мира. Может быть, именно потому они и стали словами литературного языка.

Почему они множатся!

Итак, мы осудили иностранные слова-характеристики в отношении к человеку: шикарный, блестящий, нетоварный. Уж слишком они выразительны! Но почему же множатся они, толкутся, возникая в самых различных слоях общества и во все времена? При этом важнейшим, основным обычно становится не русское, а иностранное слово, не сразу и понятное человеку, не знающему языков. И вот еще что: определения эти никогда не сгущаются в законченные понятия, существуют как скользящий признак, как легкая краска, как случайный контур, всегда готовый исчезнуть.

Хорошо еще, что со временем такие слова получают русские суффиксы, а поначалу они чужие, полностью иностранные: «легкий спиртуозный букет», «монстрюозный», «мускулёзные арии с потрясением рояля от полноты аккордов» — таких выражений много в русской литературе XIX века. Приноравливаются новые словечки к русской речи и уже порождают как будто русские формы: «пошикарить у Дюссо», «шикари», «шикарная мысль», «несмотря на свою шикарность»— Любили в петербургских журналах XIX века это французское слово chic. Поворачивали его так и этак, словно искали в нем важный смысл. Одни — иронизировали, издевались (как Салтыков-Щедрин), другие принимали за чистую монету, но равнодушных не было. Слово пошло… Видимо, что-то в нем было? Но что же?

А вот и еще одно из ряда подобных: серьезный. Сегодня это важное слово нашего лексикона, но сто лет назад В. И. Даль писал: «Укажите мне пример, где бы вместо серьезный нельзя было сказать: чинный, степенный, дельный, деловой, внимательный, озабоченный, занятой, думный, думчивый, важный, величавый, строгий, настойчивый, решительный, резкий, сухой, суровый, пасмурный, сумрачный, угрюмый, насупнстый, нешуточный»… и так далее. Можно добавить еще десятки коренных русских слов, которые хотя бы косвенно да похожи на французское sérieux (серьезный). Однако и в конце века известный нам Н. Г. писал: «Серьезно, серьезный, с французского — важный, степенный, сдержанный и т. п. — галлицизм, в большом употреблении ныне в русском языке, но неправильно!»