Горе от ума

Мои занятия Грибоедовым и его комедией, начатые в 1903 г. (более 90 названий), подытожены в основном в двух книгах: «Творческая история „Горя от ума“» и «Грибоедов. Исследования и характеристики».265 Книга «Творческая история „Горя от ума“», подготовленная уже к 1920 г. (издание ее запоздало), является основной, центральной во всей системе этих работ. Основным материалом, на котором впервые детально и полно разрабатывалась здесь творческая история комедии Грибоедова, были три ее авторизованных текста: Музейный автограф, Жандровская рукопись и Булгаринский список. Кроме методологической и историографической разработки, истории текста и творческой истории «Горя от ума», книга затрагивает вопросы литературной формы и идейного содержания великой комедии.

Уже после выхода упомянутых двух книг появились мои работы о драматургии «Горя от ума», значении ее в истории реализма и др.266

В связи с юбилеем 1945 г. (150-летие со дня рождения Грибоедова) автору «Горя от ума» был посвящен специальный том «Литературного наследства» и другие научные сборники.267 Специально о «Горе от ума» в «Литературном наследстве» печатались статьи: Ю. Тынянова («Сюжет „Горя от ума“»), В. Асмуса («„Горе от ума“ как эстетическая проблема»), А. Цейтлина («Ленин и „Горе от ума“»), В. Филиппова («Ранние постановки „Горя от ума“») и Л. Ильинского («„Горе от ума“ на провинциальной сцене»).

По обстоятельствам военного и послевоенного времени выход юбилейной литературы о Грибоедове растянулся на несколько лет, и некоторые работы продолжали появляться в 1946, 1947 гг. и позднее.

Наиболее значительным научно-исследовательским результатом этого юбилея была монография М. В. Нечкиной «Грибоедов и декабристы».268 Большое внимание в ней отдано исследованию «Горя от ума» и его историографии. Автор тщательно изучил документальные материалы, как изданные, так и архивные, обширную специальную литературу. В сферу исследования включены не только исторические проблемы, но и проблемы литературно-художественные. Во многих случаях осведомленность М. В. Нечкиной и ее наблюдательность ведут к правильным частным выводам и подлежат учету в дальнейших изучениях Грибоедова.269

Первый и наиболее обстоятельный отзыв о монографии М. В. Нечкиной принадлежал Н. М. Дружинину,270 авторитетная экспертиза которого не была, к сожалению, надлежащим образом учтена в позднейшей научной литературе о Грибоедове. Обошла ее молчанием и сама М. В. Нечкина во втором издании своей книги (1951).

Н. М. Дружинин, положительно характеризуя подробное восстановление в книге «Грибоедов и декабристы» «исторической среды, питавшей политическое мышление и художественное творчество А. С. Грибоедова», признавал: «М. В. Нечкиной удается разрешить многие спорные вопросы и дать более обоснованное, глубокое толкование содержанию грибоедовской комедии»; однако «в концепции М. В. Нечкиной не все представляется ясным и одинаково бесспорным».

Н. М. Дружинин начинает с основного — с проблемы классовости декабристского движения. Он напоминает суждение В. И. Ленина (из статьи «Памяти Герцена») о декабристах как «дворянских революционерах» и продолжает: «дворянские революционеры — декабристы и Герцен — выдвигали задачу насильственного низвержения феодально-помещичьего строя, но они были оторваны от народа и несли в себе неустранимые следствия своего дворянского происхождения, воспитания и связей; отсюда их политическая непоследовательность и колебания от революционной тактики к мирному реформизму». И дальше: «Поднимая знамя буржуазной революции, декабристы прилагали настойчивые усилия, чтобы избежать „междуусобий“ и массового восстания, в той или иной степени шли на уступки феодальной идеологии, были недостаточно решительны в моменты осуществления своих замыслов». Здесь отчетливее, чем у М. В. Нечкиной, определена классовая сущность декабризма, его компромиссность и ограниченность. Как правильно подчеркивает Н. М. Дружинин, «изучая проблему „Грибоедов и декабристы“, мы не можем обойти этот важный вопрос — о глубоких противоречиях между буржуазно-революционными стремлениями и реакционно-феодальными пережитками в сознании и поведении декабристов». «Если Грибоедов был представителем декабристского поколения, художественным выразителем его революционных идей, то он не мог не разделять отличительных особенностей первого этапа нашего освободительного движения». Дальше — еще решительнее: «К сожалению, эта существенная сторона проблемы выпала из монографии М. Б. Нечкиной».