Горе от ума

Судьба проказница, шалунья
Определила так сама:
Всем глупым счастье от безумья,
А умным — горе от ума.

(Вариант второго стиха: «Устроила на свете так она»). Этот эпиграф, имеющийся еще в списках 1824 г., около 20 раз предпосылался комедии в изданиях I860-1912 гг. Однако ни в одном из авторизованных списков этого эпиграфа нет, нет и никаких других указаний на принадлежность его Грибоедову. В некоторых списках автором его назван А. И. Полежаев (см.: П. Краснов. Почему эпиграф к комедии «Горе от ума» не включается в современные издания. — «Литература в школе», 1966, № 4, стр. 77).

С 900-х годов в газетах и журналах появляются статьи и заметки Н. В. Шаломытова об истории создания и печатания «Горя от ума».337 Среди них нет ни одного значительною исследования, но благодаря деятельности и энергии Н. В. Шаломытова драгоценные рукописи «Горя от ума» — Музейная и Жандровская, — а также письма Грибоедова к Бегичеву поступили в московский Исторический музей.

В дальнейшей истории печатного текста «Горя от ума» важным моментом была публикация Музейного автографа под редакцией и с обильными примечаниями В. Е. Якушкина (М., 1903). Под сильным впечатлением этого издания оказалась редакторская работа Ю. Э. Озаровского. Подготовленный им текст комедии338 является смесью позднейшего, Булгаринского текста с ранним, Музейным, причем редактор восстанавливал в тексте те варианты, которые сам Грибоедов отменил в окончательной редакции.

В 1912 г. в издании Л. Э. Бухгейм в Москве вышло издание Жандровской рукописи «Горя от ума» под моей редакцией, с моими примечаниями и вводной статьей. Никто из исследователей Грибоедова до того времени не изучал этой рукописи, что вредно отражалось на установлении точного текста комедии и на понимании ее истории. В сопоставлении с Жандровским текстом впервые раскрылось важное значение Булгаринского списка, прежде пренебрегаемого, а в результате получился важнейший вывод: из сопоставления Булгаринского списка с Жандровской рукописью становится очевидным, что творческая фантазия поэта выкристаллизовалась в твердые формы. На протяжении четырех лет, от Жандровской рукописи через первопечатные фрагменты к Булгаринскому списку, текст «Горя от ума» оставался неизменным. После этого пессимизм в отношении возможности установления твердого текста «Горя от ума» должен был рассеяться: сравнительное изучение трех главных рукописей комедии позволяет установить текст с не меньшей достоверностью как если бы комедия вся, и без цензурных вторжений была напечатана при жизни автора. Колебания стали возможны только в двух-трех словах из всего текста и в нескольких случаях с орфографией и пунктуацией. Однако известно, что даже личное наблюдение автора не спасает текст от мелких (и крупных) неточностей. В орфографии и пунктуации между списками наблюдаются колебания и разногласия, создававшиеся как переписчиками этих рукописей, так и самим Грибоедовым, не всегда последовательным в правописании. Впрочем, в громадном количестве и в наиболее характерных случаях правописание обеих рукописей также совпадает.

Изучение и издание Жандровской рукописи наносило удар по гарусовскому тексту, который в течение сорока лет вводил в заблуждение исследователей и причинял большой вред, внося путаницу в текстовую и творческую историю «Горя от ума». Не зная Жандровской рукописи и не подозревая о ее высоком значении, единственного конкурента своему тексту Гарусов видел в Булгаринском списке, «недостоверность» которого он думал изобличить одним только буквальным воспроизведением его в печати.

Опубликование и исследование Жандровского текста открыло путь к научному установлению окончательного текста «Горя от ума». Это было сделано во втором томе академического издания сочинений Грибоедова.339 Здесь мной был дан опыт восстановления подлинного текста (не без промахов первого опыта, которые выправлялись позднее).

Строгое следование двум тождественным авторизованным рукописям устраняет множество погрешностей, вкравшихся в прежние компилятивные издания, и воссоздает подлинный Грибоедовский язык, правописание, пунктуацию. Домыслы редакторов прежних изданий не раз приводили к искажениям и ошибкам в печатном тексте комедии. Например, Чацкий говорит о московском театрале: «Но должников не согласил к отсрочке» (II, 370). Старым редакторам такое словоупотребление представлялось непонятным и бессмысленным, и они эту фразу переделывали «по смыслу»: «Но кредиторов он не согласил к отсрочке», — хотя «должников» стоит во всех авторизованных рукописях, начиная с Музейного автографа. В старинном словоупотреблении слово «должник» имело обоюдное значение: и тот, кто одолжает (кредитор) и тот, кто одолжается.