Горечь пепла

— Да мы и не знаем, ждем пока. Ты точно из церковников?

— Нет, я шутки пришел шутить.

— Да мы уже не знаем, чему и кому верить. А много в Шамбрисе рашмеров?

— Пока хватает, — уклончиво ответил Трой. — У вас тут все спокойно?

— Сквайнинги напали сразу после ухода Биргониса. Мы отбились, но потеряли двоих. Еще один при смерти, и трое тоже порваны хорошо.

— Целитель есть?

— Да откуда на руднике целителю взяться? Только в городе.

— Так почему не отвезли раненых в город?

— Мы думали, там уже нет никого, народ оттуда уже несколько дней как перестал приходить. Неужто остались живые люди?

— Остались.

— Много?

— Несколько сотен.

— Ого! А Биргонис говорил, что там все помрут от пепла. Низина ведь, под самым озером.

— Биргонис заблуждался — не так уж там низко. Сколько у вас людей?

— Да сотни две где-то.

— Две сотни? — удивился Трой. — А не тесно вам в этих избушках?

— Так в них только мы сидим, вход охраняем. Почти все в штольне устроились, там хорошо, там пепла нет и обороняться, если что, проще. С едой у нас беда, вот Биргонис и пошел к фермерам. В городе совсем спокойно или не очень?

— В долине сейчас вообще не осталось спокойных мест. Спокойнее всего там, где хватает защитников. В городе их пока что хватает, сейчас жители укрепляют его центр. Там каждая пара рук на счету, а вы зарылись под землю, как кроты, и решили от голода умереть в своей шахте.

— Так Биргонис…

— Что Биргонис? — бесцеремонно перебил Трой, чуть повысив голос. — Неужели своих голов на плечах нет? Далс и остальные почему-то догадались, что бросать город — последнее дело. А вы — нет. Думаете, получится под землей отсидеться?

— Да мы…

— Не надейтесь, не отсидитесь. В туннеле, который ведет в Крассар, землетрясением открыло замурованные проходы. Твари, которые из них выбрались, под землей чувствуют себя как дома. Им понравится ваша штольня, не сомневайтесь. Так что бегом тащите в город раненых, пока не стало слишком поздно. Не идите по дороге, идите прямо через холм и дальше по берегу. Что творится на дороге, мы не знаем, а берег только что проверили.

— Повозки там не пройдут.

— Тогда всей оравой идите по дороге. Вас много, отобьетесь в случае чего.

— А вы с нами?

— Нет, мы в горы. Надо узнать, что там с фермерами, продовольствия в городе маловато.

— Может, мы вас подождем? Вместе веселее шагать.

— Раненые ждать не могут. Постыдитесь, мы впятером тут ходим, а вас две сотни лбов.

— Ну так вы рашмеры, всякий знает, что вы быстрее и сильнее обычного человека. И вас малая группа, такую тварям труднее заметить. Нас любая издали почует, стоит только всем из-под земли выбраться.

— Значит, двигайтесь как можно быстрее. До города рукой подать, если не будете копаться до вечера, а рядом с ним тварей сегодня не видели. Может, они и чуют, что идет толпа, только неприятности тоже чуять умеют. Вряд ли полезут, слишком хорошо им вчера досталось.

Говоря это, Трой не особо верил своим словам. Всем известно, что пепельники тупы и соизмерять степень опасности неспособны.

Но он также не забыл про необычного монстра. Вроде бы рядовые пепельники его слушаются и потому вчера дружно отступили. Если он и сейчас командует той бандой, скорее всего, не станет бросать резко поредевшие силы на такую ораву.

Все прочие твари, которые, возможно, устремились в долину, обычно держатся поодиночке, реже мелкими стаями. На толпу они не полезут, а если и полезут, рудокопы легко отобьются.

* * *

Едва отошли от рудника, как Трой довольно заявил:

— Мне даже начинает нравиться быть рашмером. Нас так уважают, даже чуть ли не заискивают некоторые.

— Не обольщайся, на нас просто работает имя церковной системы, — сказал Драмиррес. — Круче церкви на Крайнем Юге силы нет, это все знают.

— Да я понимаю. Но все равно странно как-то, что они нас настолько всерьез воспринимают, мы ведь возрастом не вышли.

— А что не так с твоим возрастом? — спросила Миллиндра.

— Да маловат на равных с сорокалетними разговаривать.

— На вид тебе лет девятнадцать-двадцать — нормальный возраст, ты уже далеко не ребенок, давно взрослый. Я уже взрослая, а мне семнадцать.

— Семнадцать — разве взрослость?

— Ну да. С пятнадцати-четырнадцати в нормальных краях ты уже считаешься взрослым, в ненормальных, может, и раньше.

— Странно, я думал, что это детство.

— Ну да, я тоже думаю, что пятнадцать маловато. Дура дурой была в те времена.

— Я в пятнадцать о-го-го уже был, — похвастался Драмиррес.

— А меня в пятнадцать за восемнадцатилетнего принимали, — добавил Айлеф.

— И все равно мне кажется, что пятнадцать — совсем мало, — упрямо стоял на своем Трой.

— Ну это из-за стертой памяти с тобой такое, — ответил на это Драмиррес. — Пятнадцать — нормально. Моя мать в пятнадцать меня родила, а вышла за отца в четырнадцать. Взрослая уже была, да и деваться некуда, родителям самим есть нечего, вот и торопились сплавить.

— Может, ты и прав, но почему-то все равно уверен, пятнадцать — еще не возраст.

— Да это у тебя из-за памяти такие мысли, — повторил Драмиррес, — выбрось глупости из головы, мы все уже взрослые — и точка. А что за дощечки ты бородатому мастеру обрисовывал?