Горечь жестоких людей

– Неужели ты настолько слаб, Таир? – ощерилась я. – Будешь меня здесь силой удерживать? Неужели ты так же слаб, как и твой неудачник-брат?

Ревокарт больно схватил меня за волосы на затылке. Я смотрела ему в глаза, стараясь не обращать внимания на боль.

– Пытаешься меня задеть? Лучше бы тебе помолчать, Клара! Ты пока не понимаешь, в какой передряге оказалась.

Он хмыкнул.

– Ты ещё не осознаёшь этого, но я – твоя единственная защита. Никто тебе не поможет, кроме меня.

– Пусти, – потребовала я, но Ревокарт не слышал.

– Я подожду, Клара, пока ты наиграешься. Тебе пойдёт на пользу понять, что все эти годы ты ходила по острию ножа, не попадая в настоящие неприятности, потому что тебя защищали Ричард… и я.

– Видимо, плохой из тебя защитник, – выплюнула я.

Ревокарт отпустил меня.

– Посмотрим, как ты заговоришь в стенах ГУКМа, и кого тогда попросишь о защите.

Он хлопнул дверью, и я осталась в комнате одна.

Я думала, он не вернётся и, признаться, какая-то часть меня даже испытала облегчение. Но нет же – Ревокарт вернулся через несколько минут. Застыл у двери, пристально меня рассматривая.

– Следуй за мной, – сказал холодно и снова вышел.

•••

Его машина стояла у парадного входа. Между водителем и пассажирами – тонкая перегородка, достаточно надёжная, чтобы лишние уши не были в курсе нашего разговора.

Ревокарт не стал открывать мне дверцу машины. Молча ждал, пока я выйду из дома и сяду в авто. Был уверен, что я это сделаю, ведь все слова уже произнесены и решение принято.

Раздражение мужчины, казалось, передавалось по воздуху, парализуя всё живое в радиусе действия.

Мне было нелегко. Страшно до дрожи – вот как мне было. Я прекрасно знала, куда и зачем еду. Помнила, что такое ГУКМ – сборище жестоких уродов, которых по команде Ревокарта, как охотничьих собак, натравливали на неугодных президенту людей. Их тренировали убеждать, допрашивать, узнавать. Словом, пытать!

Я боялась, что пожалею о своём решении. И начну молить о пощаде, а это ещё хуже, чем принять предложение Ревокарта сразу.

Я села в авто, Таир – рядом, так близко, что наша одежда соприкасалась. Ещё немного – соприкоснутся и тела. Урчание мотора вогнало меня в некое подобие транса. Хороводы мыслей кружили вокруг.

– Распусти волосы.

– Зачем?

– Или делай, что велю, или убирайся прочь, и завтра твоего брата казнят.

Верила ли я в то, что говорила ему там, в доме? Да! Но почему я раньше не допускала мысли о его нездоровой… Ну же, Клара, удиви саму себя, используй это слово – «любовь»!

– Господи, Таир, ну не делай этого. Пожалей меня!

– Я хочу тебя, Клара. Здесь и сейчас. Даже если ты мне назовёшь его имя, я не остановлюсь…

Любил ли он меня? Безусловно, нет! Но желал, и так сильно, что повёз не в ГУКМ, а к себе домой. И был готов оставить в этом доме на правах униженной женщины, проигравшей великую битву.

Я слегка повернулась, чтобы увидеть его лицо. Таир ощутил мой взгляд и, не таясь, впился в меня красными осоловевшими глазами.

– Кто меня подставил? Дакниш?

– Да.

– Врёшь! – выплюнула я.

– Ты так в этом уверена? Почему? – спросил Ревокарт. Он пытался сделать вид, что это лишь праздное любопытство, но я знала своего жестокого друга много лет, и в воронке эмоций сумела выловить раздражение.

– Я знаю Дакниша Дорадо.

– Я – тоже, по крайней мере, его действия. Он мог предать, Клара.

В голове сложилась любопытная фантазия: я видела в Ревокарте человека, время от времени теряющего очертания собственного тела. Он будто расплывался на несколько секунд, расслаивался на отдельные слои: кожа, внутренние органы, защитная аура, на существовании которой настаивал Ли Бергот.

Я не была уверена ни в чём. Более того, логика подсказывала: Дакниш действительно мог предать. Но почему же так больно от этой мысли? Неужели я испытываю к этому человеку нечто большее, чем доверие? Но что? Это не любовь физическая, но глубокая психологическая привязанность.

– Ты знала, что он шантажирует Амели Лакнау?

– О чём ты?

– Значит, не знала, – сказал Ревокарт удовлетворённо. – Как не догадывалась, что Дорадо и Лакнау давно знакомы. Фактически, именно он сломал ей жизнь.

– Если это так, я разберусь.

– Не думаю, что у тебя будет такая возможность, Клара, – фраза прозвучала почти нежно.

Ревокарту нравилось видеть мою растерянность. Будь его воля – он бы втоптал меня в землю в ту же минуту, и я до сих пор не знаю, какая сила сдерживала его. Упоминание об Амели – лишь сотая доля того, что он мог бы сказать и сделать.

Пытаясь отвлечься, я уставилась в окно, на льющиеся потоки улиц. Вот они, дороги, ставшие моим домом на целых семь лет. Детство в Древеснах, счастье в Мирнах… и Клара Дегенерис – в Эпирах.

Тебя везут на бойню!