Горестная история о Франсуа Вийоне

— А в том, — объяснил Колен, — что если с той стороны меня будут ждать какие-нибудь новые неприятности, за них мне ответишь ты.

— Да ты что! — возмутился Франсуа. — Что ты несешь? С чего ты взял?

— Ладно, гуляй пока, — отпустил его Колен.

Он повернулся и присоединился к какому-то угрюмому типу, который в нескольких шагах ожидал, когда Колен завершит разговор с бывшим приятелем. Потрясенный Франсуа узнал его — то был Белые Ноги.

Более всего Франсуа в этой встрече удручило, а по зрелом размышлении и поставило в тупик то, что Колен поверил на слово Монтиньи и не пожелал выслушать никаких объяснений. Франсуа незамедлительно дал бы их, но, впрочем, у него были другие заботы, и вскоре он перестал думать об этом неприятном случае. Хотя, с другой стороны, что означало появление Колена в Париже? И почему он был в таком мрачном настроении, почему тревожился, угрожал? Зачем ему обязательно нужно было предупреждать, что он и его друзья начеку?

— Да ну его! — в конце концов махнул рукой Вийон.

Он продолжал свои одинокие ночные бдения под окнами Катрины, не предполагая, что той в конце концов надоест наблюдать, как каждую ночь он бродит по улице у ее дома. Интерес к Франсуа у нее пропал, сменившись раздражением, под влиянием которого она становилась все несправедливей к поэту, и обхождение ее с ним стало уже не столь вежливым.

Теперь, встречаясь с Франсуа на улице, Катрина отворачивалась или же отвечала на его приветствие с холодным и замкнутым видом. Ежели он следовал за ней, она возвращалась назад. А когда он пытался заговорить с ней, делала вид, будто не слышит. Когда же он униженно молил ее взглядом сжалиться над ним и его страданиями, она отвечала язвительным смехом, от которого несчастный влюбленный заливался смертельной бледностью и, казалось, вот-вот лишится чувств.

Довериться Вийон мог одной лишь Марте, и он часто жаловался ей на то, как мучает его Катрина.

— Но вы же сами хотели изведать любовную игру, — говорила ему Марта.

— С меня хватит, — отвечал Франсуа. — Я дошел до предела.

— Вы поражаете меня!

Однако, чувствуя, насколько он искренен и как безмерно несчастен, она смягчалась, становилась ласковей и даже иногда, утешая, целовала.

Зима прошла, не принеся ничего нового, и тем не менее разошелся нелепый слух, будто Франсуа — любовник Катрины. Как ни пытался он отрицать это, призывая в свидетели Марту, ему упорно приписывали успех, которого он так и не сумел добиться. Да чего только не говорили! Под конец Франсуа лишь пожимал в ответ плечами, а ежели где-то его чересчур упорно поздравляли с удачей в любовных делах, он просто уходил оттуда и торопливо возвращался в дом дядюшки каноника.

Точно раненый зверь, он укрывался у себя в комнате, ни с кем не разговаривал, терзаясь от стыда и разочарования. Особенно страдали от таких настроений трое его юных учеников. Но потом, скрепя сердце, он все же выходил на улицу, шел, куда глаза глядят, но неизменно оказывался под окнами Катрины, и так продолжалось до того вечера, когда его заметил на улице Сермуаз.

— Что! — воскликнул Франсуа, когда подошедший священник грубо обругал его. — Не смейте, милейший, кричать на меня!

— Я говорю с вами так, как мне желательно.

— В таком случае мне придется принудить вас к вежливости, — объявил Франсуа.

— Каким это образом?

— А вот таким! — отвечал поэт, в ярости набросившись на священника и повалив его на землю. — Получил? Гебе мало?

Франсуа схватил Сермуаза за горло, сдавил, бил его головой о камни мостовой, наносил удары кулаком, а священник в бешенстве пытался укусить его и шарил под рясой в поисках кинжала, но никак не мог вытащить его. Вийон заметил это. Нанеся Сермуазу последний, самый сильный удар, после которого тот скорчился и уткнулся лицом в землю, Франсуа вскочил на ноги.

— Что вы делаете? — закричала Катрина, прибежавшая на шум драки.

Франсуа, указав на Сермуаза, крикнул:

— Видите, он выхватил кинжал!

— И ты отведаешь его! — прохрипел Сермуаз.

Он устремился к Вийону и нанес бы удар, но Катрина повисла на нем.

— Отпустите! — закричал священник.

— Нет! Я защищаю вас…

— Мое терпение на исходе, — пригрозил Сермуаз. — Вы отпустите меня или нет?

Но Франсуа уже убежал. Придя домой, он завалился в постель и проспал всю ночь глубоким сном без сновидений, который восстановил его силы. Давно уже он не просыпался в таком превосходном настроении. Франсуа встал, сладко потянулся, полюбовался в окно на залитые солнцем фасады домов и крыши, и поскольку до завтрака оставалось еще больше часа, спустился в сад, где трудился дядюшка, чтобы поздороваться с ним.

— Доброе угро, Франсуа, — приветствовал его мэтр Гийом. — Что с тобой?

— Ничего. Просто вышел вдохнуть воздуха.

Мэтр Гийом взял племянника под руку.

— Ты чувствуешь себя бодрей? — осведомился он. — Выглядишь ты замечательно.

— Потому что погода замечательная, — неторопливо промолвил Франсуа, с наслаждением вдыхая запах влажной земли и аромат цветущих роз. — Какое наслаждение!