Горец. Чужие. Чернокнижник

Жан-Мишель выругался и подумал: «Что за околесицу несут среди ночи». Затем он взглянул в свой стаканчик: «Выпито, кажется, и не так много!»

Тем не менеё он подошел к окну и взглянул на улицу сквозь жалюзи. Над городом, который всё еще светился многочисленными огнями и сверкал многоцветием реклам, вставала необычайно огромная кроваво-красная луна. Несмотря на ночную мглу, было видно, что над городом действительно проносятся порывы ураганного ветра.

Вдоль тротуаров ветер гнал обрывки бумаги, переворачивал мусорные бачки. На той стороне улицы у таксофона раскачивалась на ветру телефонная трубка.

Жан-Мишелю показалось, что машина, заскрипевшая тормозами на перекрестке, только чудом не врезалась в мусорный бак, который выкатился на дорогу.

Собака, сорвавшаяся с цепи и, очевидно, обезумевшая от страха, пробежала по тротуару и пропала в темном подъезде.

Что-то невероятное происходило и со светофором. В нем попеременно зажигались желтый и красный, но никак не зеленый, разрешающий свет.

Немного подумав, автомобилист повернул направо и поехал, держась ближе к середине авеню.

«Ты смотри, и правда, похоже на дьявольские ветры,» — подумал Жан-Мишель, когда увидел, как рекламная вывеска у двери пиццерии, раскачивающаяся на ветру, всё же не выдержала его напора. Она сорвалась и рассыпалась на асфальте мириадами искр. Но когда Жан-Мишель увидел, что по улице проносится голубоватый фосфоресцирующий конусообразный столб, то решил — это либо настоящий дьявольский смерч, либо он, незаметно для себя самого, изрядно-таки выпил.

«Как бы то ни было, а лучше всего сейчас отправиться спать», — с этой трезвой мыслью Жан-Мишель направился к ванной комнате. Он по рассеянности забыл выключить приемник, и из динамика его доносилось:

«И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лицо его как солнце, и ноги его как столпы огненные;

2 В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю,

3 И воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.

4 И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел-было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.

5 И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу

6 И клялся Живущим во веки веков, который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет;

7 Но в те дни, когда возгласит седьмый Ангел когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.

8 И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.

9 И я пошел к Ангелу и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.

10 И взял я книжку из руки Ангела и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем…»[3]

* * *

Кассандре Моррисон в ту ночь также не спалось. Она вертелась, обнимала подушку, поворачивалась с боку на бок и подумала один раз в полудреме: «Небось, всё из-за того, что слежу за фигурой и легла впроголодь. А может быть, просто душно в комнате: ведь я не проветрила её перед тем, как прилечь. И всё из-за этих дьявольских ветров…»

Кассандра повернулась лицом к стене и, погружаясь в сон, пробормотала «Интересно, что это за чертовщина и с чем её едят…»

Но вскоре она вскочила. Не голод и не духота подняли ее. Проснулась и вскочила Кассандра от звона разбившегося где-то стекла. Полусонный взгляд её остановился на будильнике. Он бесстрастно тикал на прикроватной тумбе и показывал два часа ночи.

Девушка с сожалением подумала: «Не хочется вставать, но надо же пойти посмотреть, что там случилось».

Осторожно ступая, она вышла в коридор. Слух Кассандры был напряжен до предела: девушке показалось, что в гостиной раздался подозрительный звук. Пройдя еще несколько шагов, она вскрикнула от неожиданности. За руку повыше локтя её схватил Жан-Мишель Блюмарин, у которого она снимала комнату.

Непонимающим взглядом он уставился на Кассандру и задал глупый вопрос:

— Что там такое?

— Не знаю, — прошептала девушка.

— Пойдем посмотрим.

Кассандра взяла Жан-Мишеля за руку и улыбнулась своей несвоевременной мысли: «Как глупо он смотрится в своем махровом халате с торчащими из-под него голыми ногами! А сама я тоже хороша — прилегла с вечера, да так и уснула в майке и джинсах».

Открыв дверь прихожей, Кассандра заученным жестом протянула руку и зажгла бра. Здесь не было ничего подозрительного. Они прошли в гостиную и, включив торшер, замерли от неожиданности. На полу посреди комнаты лежал незнакомый мужчина в черном. Вокруг него валялись осколки стекла. Приблизившись, Жан-Мишель и Кассандра присели на корточки возле лежавшего.

— Он кровоточит, надо собрать стекло, — озабоченно сказал Жан-Мишель.