Горец

— Я передумал, — обнимает меня за плечи одной рукой. — Любовь.

— Любовь? Какая любовь? Вы едва друг друга знаете!

— В процессе совместного житья в браке узнаем по полной программе друг друга.

— Ты… — отец Давид хватает ртом воздух, краснея на глазах. Я с беспокойством смотрю на холодное лицо своего «жениха». Ему не страшно, что папашу может сразить удар?

— Он ругается? — с опаской смотрю на разразившегося потоком непонятной мне речи Рашита как его там.

— Он нас благословляет, — со смешком раздаётся голос возле ушка. Чуть поворачиваю голову, и его губы на уровне моих глаз. А целуется он очень даже хорошо, мне нравится и повторить не против.

— Ничего иного не остаётся, как официально объявить о помолвке, — доносится до меня ликующий голос бабусика. — Всё знают, что в доме посторонняя девушка, а слухи о её похищении дошли сегодня и до нас.

— Делайте, что хотите! — цедит сквозь зубы отец Давида, махнув на нас рукой, уходит. Бабушка Тамара подмигивает, закрывает дверь спальни Давида. Мы неподвижно лежим в кровати, прислушиваемся. Убедившись, что никто врываться не собирается с повторной проверкой, поспешно в едином порыве отодвигаемся.

— Что это все значит? — Давид в бешенстве, его хладнокровие видимо для папы, на меня сейчас обрушивается поток безмолвной ярости. Резко садится ко мне спиной, я поспешно тянусь за своей футболкой. Ух, так более прилично и безопасно, ничего, что кожу груди покалывает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Шкуру твою спасают от женитьбы! — скрещиваю руки на груди, не отказывая себе в удовольствии разглядывания мускулистой спины мужчины, спортивки успел натянуть.

— Что? — сводит брови, — Мы только что «официально» объявили о помолвке моему отцу!

— Ты ж вроде сам хотел на мне жениться! Забыл уже?

— Ты не горела желанием!

— Глядя на тебя, видимо зря поспешила!

— Говори четче!

— Отец тебе подобрал невесту и это, к слову, не я!

— Он подбирает мне невесту каждый месяц с тех пор, как я развелся.

— То есть ты не в шоке?

— Нет, конечно, — трет глаз, раздраженно берет свою футболку, натягивает ее.

— Я не понимаю… — что за хрень тут получается? Что я тогда услышала?

— Уже сам ничего не понимаю, — угрюмо меня разглядывает. — Я планировал завтра тебя отвезти в Сочи, не появляться дома пару месяцев, как раз работы много. За это время родные должны были забыть о тебе.

— Вот и славно! Так и поступим, только сегодня! — радостно хлопаю в ладоши. Дверь неожиданно открывается и заходит бабуля, строго на нас глядя.

— Никуда вы не поедете! — вот тебе и раз. Давид качает головой, я с ним солидарна. — Сегодня соберется здесь вся наша родня, завтра Зухра и Аслан отвезут Алену домой и познакомятся с ее родителями. Соблюдем традиции сватовства. Ты должен побыть с Хадей, она тебя редко видит.

— Бабушка, поверь, все начиналось с шутки, немного переборщили, но давай остановимся сейчас!

— Думать надо было раньше, а не сейчас!

— Вы сами подливали маслеца в огонек, заявив своему сыну, что внук спит с невестой, разве не так? — все, достали на хер. Даже бабуля мне уже не мила.

— Ты сама решила подтвердить мои слова. Никто тебя, Алена, не заставлял! Я ведь была не в курсе, что ты подслушивала разговор. А теперь ответь на вопрос, зачем ты пошла в комнату Давида?

Открываю рот и тут же закрываю. Сказать нечего.

— Все, хватит, — Давид проводит ладонью по волосам. — Ключи давай.

— Какие ключи?

— От машины. Я в курсе, что они не у Аслана.

— Хм…

— Мы сейчас уезжаем, — ух, Давид уже не любящий внучок, а какой-то отстраненный незнакомец с льдинками в глазах. — Ключи, — протягивает раскрытую ладонь. Я сомневаюсь, что бабулик так просто сдастся, но кажется, она почувствовала границы допустимого. Отдает связку, поджимает губы и с оскорбленным видом покидает спальню Давида.

— Иди, оденься. Мы выезжаем через полчаса, — приказ, ослушаться себе дороже, я даже немного пугаюсь его. Поспешно киваю головой, лучше, правда, одеться и уехать.

Мои сборы могли бы спокойно войти в нормы сбора солдата-новобранца. Я робко стучусь в соседнюю дверь, Давид появляется перед глазами уже в свежей рубашке с расстегнутым воротом, в бежевых брюках. Красавчик все же, хоть и не мой типаж. Дина предпочитает таких, надо ей подогнать вариантик.

— Готова?

— Да.

Мы спускаемся вместе, нас встречает гробовое молчание на первом этаже и угрюмые взгляды нескольких глаз. Кроме отца Давида и бабулика, присутствуют еще пять человек. Каждый смотрит на меня осуждающе и неприязненно, я чувствую себя, как возле стены позора. Не позволю им увидеть, как меня это задевает, задираю подбородок, встречаясь с каждым глазами.

Ощущаю ладонь Давида, он легонько сжимает мою руку, не улыбается, но в глазах вижу поддержку. Я уеду, а ему вот с этим еще придется жить, и с бабушкой тоже возникло недопонимание.

— Чувствую себя яблоком раздора, — каждый взгляд мне в спину подобно кинжалу. Вот любят люди толпой осудить, забить камнями и окунуть в свою неприязнь, а в чем суть, никому нет дела.