Горец

— Почему вы развелись? — даже мне, далекой от кавказкой культуры, понятно, что развод там не частое явление. Давид вешает брюки на стул, поднимает на меня глаза.

— Потому что кое-кто не хранил верность, — оу! Этого я никак не ожидала. Давид изменял? Или Милана? В тихом омуте черти водятся, хрен угадаешь, кто свернул налево. Узнавать что-то еще больше не хочется, поэтому киваю головой, беру свою пижаму и скрываюсь в ванной.

— У вас по любви или по договоренности? — все же любопытство берет свое, я лежу к Давиду спиной, прислушиваюсь к его ровному дыханию. Кажется, спит, но чувствую, что это не так.

— Мы росли рядом. Наши родители общаются друг с другом. Когда я вернулся из Москвы, отец договорился о свадьбе. Мыслей о семье у меня не было, я жил больше своим планами, идеями.

— Вы получается довольно долго вместе прожили.

— Мы вместе толком не жили, больше на расстоянии. Я в Сочи, она в родном городе. Бабушка предупреждала, что ничего хорошего в таком формате не выйдет. Оказалась права.

— Бабушка мудрая женщина.

— Без нее я бы не справился с давлением со стороны семьи. Она единственная всегда меня поддерживает.



— А мама?

— Мама против отца никогда и слова не скажет.

Поворачиваюсь к Давиду, он лежит с закрытыми глазами. Осторожно кладу ладонь ему на грудь, накрывает мою руку своей рукой. Сердце пропускает удар, когда подносит к губам и целует мои пальцы.

— Я переживал.

— Извини. Не справилась с эмоциями.

— Тебе во многом сегодня повезло. В таком прикиде тебя бы изнасиловали в первой же подворотне.

— Обещаю теперь паранджу не снимать, — кладу голову на плечо Давида, теснее к нему прижимаясь, он тяжело вздыхает, поглаживая мои пальцы. Мне приятно. Чувствую, что нашла свое место. Вот здесь, в теплой постели, рядом с самым терпеливым мужчиной на свете.

19

* * *

— Алена, — мурашки бегут вдоль позвоночника, млею от этого голоса. Моя реакция с первой встречи на голос Давида не поменялась, я все так же впадаю в звуковой кайф, когда его слышу. Теперь мне еще нравится его обнимать, трогать, постоянно прикасаться. Просто какая-та ненормальная жажда до тактильных ощущений. Клево засыпать и просыпаться возле Давида, бесстыдно закинув руки-ноги на него. Не знаю, с какими мыслями он спит, мои предельно скромны и невинны. Я перестала вести себя, как мартовская кошка в поисках гулящего кота.

— Я здесь! — кричу с набитым ртом, делая глоток сока. Мой обеденный перерыв проходит в полном одиночестве, мама куда-то слиняла по своим делам, я вернулась недавно с уроков танцев. Лезгинку мне теперь не стыдно станцевать перед родственниками Давида. По поводу вальса, буквально пару дней назад, договорилась с ним, что возьмем урок для пробы. Согласился. И это будет сегодня. Волнуюсь, как перед свиданием.

— Приятного аппетита, — появляется с улыбкой, скручивая в руках журнал.

— Спасибо. Ты рано, на тебя порцию не рассчитывала.

— Я на минутку. У меня через полчаса встреча.

— Ты про вечер не забыл?

— Благодаря тебе, помню.

— Это хорошо, — вопросительно смотрю на Давида, он разворачивает журнал. На обложке женская шея, часть подбородка, приоткрытые губы, соблазнительная ложбинка между грудями, и то самое колье, которое я когда-то примеряла у него в кабинете, стоя перед ним в одном нижнем белье.

— Красиво. Я даже хочу потребовать купить мне это украшение. От фотографии так и веет сексом.

— Идея увидеть это колье на твоей груди мне по вкусу, — совсем недавно Давид стал реагировать на мои фривольные шуточки адекватно, не хмурился, осуждающе за провокацию не смотрел. Совместный сон в одной постели пошел ему на пользу.

— В чем проблема? — приподнимаю вопросительно бровь, прищуривает свои кофейные глаза, усмехается.

— Так как тебе фотография?

— Надеюсь модель после этой фотосессии не залетела.

— Скажу больше, к ней никто не прикасался, кроме меня, — вспышку ревности тушу на корню, не давая ей разгореться до безобразных и разрушительных форм.

— Скажи мне, что она благополучно замужем и имеет шестерых детей.

— Замужем, по поводу детей — огорчу, не любит она младенцев, предпочитая сразу миновать период подгузников, первых зубов и бессонных ночей.

— Кошмар, а не женщина, — доедаю свой правильный обед, состоящий из белков, клетчатки и немного углеводов.

— Ты считаешь себя кошмаром? — присаживается напротив, подталкивая ко мне журнал.

— А причем тут я?

— Потому что на обложке это ты. Это те самые фотографии, которые я сделал у себя в кабинете. Ретушер довел их до ума, вуа-ля рекламный плакат готов.

— Ты хочешь сказать, что выставишь мои сиськи на всеобщее обозрение? А как же мораль и требование к скромному поведению?

— О том, что это ты, знают только ты да я.

— Сам себе противоречишь.

— В плане бизнеса я большой эгоист, могу иногда закрыть глаза ради будущего успеха. У меня к тебе предложение.

— Предложишь оголиться полностью?

— Только в моей спальне, — усмехается, сверкнув глазами, а меня обдает жаром, словно только что предложил пойти заняться сексом. — Нужно отснять новую коллекцию до конца недели.