Горец

— Мог, но не делал этого. Я одолжил денег у бабушки и все силы кинул на становление бизнеса.

— Тем самым пожертвовав семьей, и в конце концов ее потерял.

— А было ли там, что терять? — поворачивает голову в мою сторону. Пытаюсь быстро сообразить, какой вопрос задать, как отреагировать. Да, сейчас та самая тема, тема измены.

— Мы не любили друг друга. Нас женили родители, не спрашивая нашего согласия, — задумчиво отворачивается, смотрит на ближайшую гору. — Прожили в браке не один год, родив ребенка, так и не сумели вызвать друг в друге какие-то нежные чувства.

— Но она же после развода стремилась вернуться к тебе…

— У нас разведенным девушкам сложно устроить личную жизнь, поэтому Милана и пыталась вернуться.

— Но ты ее не принял?

— Нет, — лаконичный отрицательный ответ еще раз подтверждает мои мысленные догадки, но я пока держу свой язык в узде, не ляпаю ничего про измены.

— Удивительно, что Хадя осталась с тобой, обычно дети после развода остается с мамой, — надеюсь, не замкнется, не вспылит.

— Она и была с ней первой время, — чешет указательным пальцем бровь. Некоторое время мы едем молча, покусываю губу в нетерпении, жду исповедь, а ее все нет и нет. Как же мне порой тяжело с Давидом разговаривать, так хочется, чтобы выложил все, как духу, поделился своими переживаниями, мыслями. Поделился по доброй воле, а не вот так, вытаскивать клещами.

— Но ты ее забрал все же к себе, — не выдерживаю, меня давно съедает любопытство, почему в этой семье все так запутанно со стороны, возможно ничего таинственного нет, нужно всего лишь понять их традиции, обычаи.

— Когда мы развелись, я думал, что будет правильнее девочке жить с мамой, сына бы сразу забрал. Хадя вообще веселая, смешливая, вечно болтающей девочкой была. Я иногда шутил и спрашивал у нее, где та волшебная кнопочка, которая бы заставила ее ротик закрыться на время… — вздыхает, перебирает поводья. — Сейчас бы с удовольствием активировал эту кнопку, чтобы она никогда не молчала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А что произошло? Если она разговаривала, почему сейчас молчит? Ты вроде говорил, что со слухом все в порядке.

— Слух нормальный. Общее физические состояние удовлетворительное, а вот психологическое… Наши врачи предварительно поставили мутизм, возникший на фоне стресса, — свое мнение держу при себе. Давиду тяжело дается откровенный разговор, он иногда делает небольшие паузы, заламывает пальцы, то сжимает их в кулаки.

— Это лечится? — как же мне жалко малышку. Правда, ничего необычного в ее поведении не замечала, просто молчит, но так улыбается, на каждое предложенное занятие с радостью берется.

— Пьют какие-то таблетки, водят на занятие, но мне кажется все это не то. Не верю, что моему ребенку это нужно.

— А что нужно по твоему мнению? Может в Москве найти грамотного специалиста?

— Не надо, — дольно резко реагирует Давид. — Хадя нормальная!

— А я не говорю, что ненормальная, я хочу просто понять, чем можно помочь малышке! — Давид пришпоривает коня и вырывается вперед, таким образом давая мне понять, что разговор окончен. Вздыхаю. Упрямец! Чертов упрямец!

— Давид! — пришпориваю свою кобылу, но животное лишь дергает хвостом. Видела, как Давид иногда в галопе подгонял жеребца концами поводья, хлестаю лошадь. Лучше бы этого не делала!

Кобыла вздрагивает, начинает пританцовывать, я пытаюсь ее направить в сторону Давида, но животное меня не слушается. Дергает головой, да так сильно, что у меня из рук выскальзывают поводья. От испуга и неожиданности вскрикиваю. Да, животные боятся громких звуков. Давид оборачивается, резко разворачивает коня в мою сторону, а кобыла, почувствовав отсутствие контроля, переходить на рысь, а потом в галоп. Хватаюсь за седло, потеряв свое сердце где-то в пятках. Нет бы собраться с мыслями, я от испуга кричу, лошадь все быстрее несется куда-то вперед, сзади нас пытается нагнать Давид. Никогда-никогда больше не сяду на лошадь!!!

Что там моя кобыла увидела, не знаю, может гадюку. Резко притормаживает и встает на дыбы. Это красиво смотреть со стороны, Давид поднимал жеребца, у меня есть несколько фотографий на телефоне, но вот самой оказаться в таком положении не мечтала. Руки от страха давно потные, не удерживаюсь за перед седла, заваливаюсь назад. Падаю вниз.

— Алена!!! — ого, сколько в голосе страха, переживаний! Грохнуться с лошади, ради этой интонации — слишком дорогая цена. Падаю на землю, ударяюсь всем телом, головой, зажмуриваю глаза от страха, так как копыта лошади рядом, в голове бьется мысль: «сейчас наступит на меня».

— Алена! — голос Давида рядом, совсем рядом. Я не открываю глаза, только пытаюсь пошевелить руками и ногами. Все приходит в движение, значит можно рассчитывать на благоприятный исход. Сердце гулко бьется в груди. Божечки. Я жива!