Горгона с пихтовой веткой

– А я нигде не работаю, – заявила Дарина, глядя на Тину ясными, но совершенно пустыми глазами. – Есть люди, которые рождены для того, чтобы дарить счастье другим, и иного предназначения у них нет. Вот я и дарю счастье.

– Да? И как же ты делаешь это?

Дарина опять нахмурилась и принялась расчесывать ногтями предплечье – быстро-быстро, через длинный рукав блузки. Это напоминало навязчивое движение у людей с расстройством психики – они повторяют какое-то движение, едва слышат неприятный вопрос, на который не хотят давать ответа.

Тина насторожилась – ничего странного она не спросила, а Дарина замкнулась.

В коридоре показался Вовчик, увидел сидящую к нему спиной Дарину и тут же изобразил Тине жестом, что набирает телефонный номер. Она поняла и еле заметно кивнула. Вовчик на цыпочках скрылся в глубине квартиры.

Дарина же, перестав раздирать ногтями рукав кофты, снова посмотрела на Тину ясными, пустыми глазами:

– Ты что-нибудь знаешь про пихты?

– Знаю, – кивнула та, стараясь не выразить своей радости по поводу этого вопроса – выходило, что она оказалась права, и весь этот Пихтовый толк – дело рук Яны Грязновой. – Это дерево такое, хвойное.

– Ничего ты не знаешь! – покачала головой Дарина, вытянула из салфетницы белый квадратик и принялась складывать из него какую-то фигурку.

Тина, глядя на это, вдруг вспомнила, что Дарина с детства увлекалась оригами, умела из любого клочка бумажки сложить что-то – бабочку, птичку, кораблик.

«Надо же, а это она помнит. Мышечное, что ли? Или все-таки не все пропало?»

Ее, правда, удивило, что Дарина не спрашивает больше, где находится и почему, но сейчас это не имело большого значения.

Из-под тонких пальцев девушки вышла елка, она покрутила фигурку и поставила рядом с салфетницей.

– Я сейчас тебе все расскажу, и тебе откроется совсем другая жизнь. Ты поймешь, что раньше все делала неправильно, и захочешь это исправить. Все хотят, поверь. А потом мы с тобой поедем в прекрасное место. Только т-с-с! – Дарина прижала к губам палец и сделала большие глаза. – Никто не должен знать. Но тебе можно. Ты уже знаешь про пихту.

В голове Володиной мелькнула мысль, что, опять-таки, она была права – так обрабатывать своих последователей могла только Грязнова – люди, пообщавшиеся с ней несколько раз близко, начинали нести вот такую чушь. Только в прошлый раз это была экология, а в этот – пихты, которые «легкие и кровеносная система планеты», как было написано в учении матушки Евдокии и как сейчас пробормотала Дарина, явно выдавая заложенный в голову текст.

«И вот что мне делать теперь? Сейчас придет Семен Исаакович – Вовка ему звонил, и надо везти Дарину в больницу, если он договорился. Но… она вроде прониклась ко мне доверием, начала забалтывать и может рассказать что-то нужное. Мне ведь еще Евсееву искать, а Дарина могла бы хоть на след навести, чтобы было понятно, где примерно это делать. А если в ходе лечения у нее это исчезнет? Если она потом не вспомнит ничего? Я опять вернусь туда, откуда начинала, то есть в ноль».

Тина разрывалась от этих мыслей и даже перестала прислушиваться к тому, что говорит Дарина, и в этот момент в кухне появился Добрыня в сопровождении невысокого мужчины в домашней кофте и мягких брюках. Его лысая голова была похожа на шар для пинг-понга, а крючковатый нос делал лицо хищным, хотя глаза Семена Исааковича – а это был он – выражали обеспокоенность и сочувствие.

– Добрый вечер, милые барышни, – чуть картавя, произнес он и галантно поцеловал руку сперва Тине, а потом и Дарине – та покраснела и руку поспешно выдернула, натянула рукава на обе кисти.

– Добрый вечер, Семен Исаакович! – преувеличенно радостно ответила Тина и выдвинула стул. – Присаживайтесь, вы вовремя – сейчас поужинаем и будем пить чай. Кстати, познакомьтесь – это Майя, она у нас в гостях.

– Какая красивая барышня, – усаживаясь на стул и поворачиваясь так, чтобы видеть Дарину, сказал Глейдер. – Вы как будто из сказки – вас совершенно не коснулась цивилизация.

Дарина как-то нервно дернула плечом, перекинула через него косу и затеребила кончик.

– Ох, как вы делаете это! – продолжал умиляться нарколог, кивнув на косу. – Совсем как прежде девушки в русских деревнях… Откуда вы приехали, Маечка?

– Я… я… – взгляд Дарины сделался растерянным. – А я не помню…

Тина заморгала – ей вдруг показалось, что Дарина врет, притворяется, что-то такое скользнуло в интонациях.

– Не помните? Как же так?

– У пихты нет родины… она живет везде… – пробормотала Дарина, опуская глаза.

Володина посмотрела на Семена Исааковича, и тот кивком дал понять, что все нормально, он знает, что делает.

– Пихта – это дерево такое?

– Нет… да… пихта… нельзя, нет… не разговаривай с тем, кто не готов… – бормотала Дарина, и речь ее становилась все бессвязнее, а через минуту девушка упала на пол и забилась в судорогах.

Тина испугалась, бросилась к ней, но Глейдер уже опустился возле Дарины на колени, взял за руку, посчитал пульс:

– Вовочка, давайте быстренько поедем, а? У нее что-то вроде эпилептического припадка, но это точно не он. Нам нужен врач, и срочно. Нас ждут.