Горгона с пихтовой веткой

В машине Вовчик бегло просмотрел первые несколько листков распечаток – имя Лолита встречалось там чаще остальных, из чего Кущин сделал вывод, что эти страницы лучше прочитать Тине – раз уж она решила все-таки разрабатывать Лолиту втемную, а не просто заявиться к ней с вопросами об Оксане. Она вообще любила изучать все изнутри – любую секту, любых мошенников, хотя он сам бы просто явился в офис к этой мадам, бахнул на стол корки частного детектива, пригрозил встречей с полицией – а ее судимая Бесстыдникова-Конде явно предпочла бы избежать, – и все, готово дело. Но Тина считала, что изучение «противника» лучше помогает в деле, чем вот такая лобовая атака. Вовчик уже и не спорил.

Вопрос с типографией оказался куда сложнее. Ни в каких реестрах данное учреждение не значилось, и это навело Вовчика на мысль о том, что, скорее всего, это кустарное производство, и его организатор уклоняется от налогов. Но искать-то где? Выходило, что с обретением буклета легче не стало, скорее наоборот.

Взглянув на часы, Кущин подумал, что может поехать к знакомому антиквару, увлеченно собиравшему старинные флаконы от духов – ну чем черт не шутит, вдруг он что-то сможет сказать, если взглянет на злосчастные сосуды, валявшиеся у Кущина в багажнике? Надежды было мало, но и домой без особых результатов не хотелось, Тинке сейчас не помешали бы положительные эмоции.

Антиквар Глеб Евгеньевич Волосюк жил на Арбате в старом доме, в роскошной четырехкомнатной квартире, обставленной старинной мебелью. Вовчик познакомился с ним еще будучи опером – совсем зеленым пацаном, едва пришедшим в отдел после Школы милиции. На квартиру Волосюка тогда был совершен налет – наглый, дерзкий, прямо среди бела дня, что называется. Воры вынесли несколько дорогих картин и шкатулку с драгоценностями жены Волосюка – разумеется, не купленными в ГУМе или ЦУМе например, а настоящими музейными экспонатами. Как ни странно, именно молодой опер Кущин смог вычислить нападавших и даже задержать одного из них при попытке сбыть редкий кулон. Волосюк был очень ему благодарен и потом несколько раз помогал консультациями в вопросах антиквариата. Вот и сегодня Вовчик надеялся получить хоть какую-то информацию.

Антиквар и его супруга Лидия Ивановна встретили Кущина как родного, усадили за стол пить чай с брусничным пирогом – такой примерно Вовчик ел в гостях у Анны Мецлер, Тинкиной подруги.

– И какой же помощи вы хотите, Володя? – нацепив на нос очки, спросил после чаепития Глеб Евгеньевич.

– Я не уверен, что это по вашей части… но у меня тут дело в работе, а там фигурируют вот такие флаконы, – Добрыня полез в сумку и вынул упакованный в полиэтилен флакон. – Только прошу прощения – запах специфический.

– Пихтовое масло, – сразу определила жена антиквара.

– Откуда вы знаете?

– Ну, дорогой, я ведь из Сибири родом, у нас его часто используют. Моя бабушка, например, считала, что нет лучше антисептика – всегда коленки разбитые мне смазывала.

– А вас, выходит, только флакон интересует, не содержимое? – спросил Глеб Евгеньевич, протягивая руку к флакону.

– Да. Мне бы понять, производят такие флаконы у нас или где-то закупают – ну, вдруг вы знаете…

– Этот флакон – почти точная копия флакона духов «Парижанка» двадцать пятого года прошлого века, – вдруг выпалила жена антиквара, и оба – и Вовчик, и сам Глеб Евгеньевич – удивленно уставились на нее.

– Лидочка, ты ничего не путаешь?

– Да нет же, Глеб! Не путаю. Это довольно известные духи, выпускались парфюмерным домом «Yrby», который создал Симон Ярославски, известный «нос» в парфюмерной индустрии. Это ему принадлежит идея создания вот такой геометрической формы, – Лидия Ивановна взяла флакон в руки. – Только здесь пробка в виде шишки, в оригинале это металлический квадрат золотого цвета. Такого типа флаконы Ярославски создавал для каждого вида духов, но в своем цвете. И вот «Парижанку» разливали как раз в темно-зеленые.

– Я потрясен, – пробормотал Кущин.

– Я же, Вовочка, перед пенсией в московском музее парфюмерии работала, – улыбнулась Лидия Ивановна. – Так что уж о духах знаю почти все. Но вот этот флакон не оригинальный, это я вам авторитетно заявляю. Это новодел по мотивам, так сказать, хотя и цвет, и стекло, и даже форма скопированы довольно верно, но пробка совершенно точно неродная. А вообще… подобный флакон был продан на аукционе «Кристис» почти за двадцать тысяч долларов, и было это, дай бог памяти… кажется, в две тысячи одиннадцатом, хотя я могу ошибаться – возраст…

– Я опять потрясен… – Кущин взял салфетку и вытер взмокший от напряжения лоб. – Лидия Ивановна, как вы такие подробности помните?

– Я же экскурсовод, Вовочка… всегда приходилось держать в уме многое. А уж когда ушла в музей парфюмерии работать – заинтересовалась и духами, и всем, что с ними связано. Столько новой информации пришлось на старости лет освоить – ужас… Но вот видите – иногда пригождается, – скромно улыбнулась она.

Глеб Евгеньевич с обожанием и гордостью смотрел на свою изящную супругу и улыбался.