Гори

– В том-то и проблема. Именно это пророчество пока что имело склонность оправдываться, – он нахмурился. – Мой вид – ученые, и по этой причине нам свойствен больший скептицизм, чем другим драконам. Мы освободились от богини уже очень давно и не храним верности оставленным ею свирепым заповедям.

– У вас есть настоящая богиня? А я думала, ее просто Верящие выдумали…

– Но это конкретное пророчество – единственное, записанное со всей очевидностью на моем языке, – сбывалось десятилетиями. По частям. Мы хранили его в строгой тайне – не из-за самого текста, а из-за сумасшедших, которые могут попытаться его воплотить. Сумасшедших в основном из вашего племени. Но каким-то образом оно выплыло – и это тоже было предсказано. И поэтому я наблюдаю, как оно разворачивается, живет собственной жизнью, – и вмешиваюсь, где могу.

– Но почему ты? С чего ты взял, что вмешательство – твоя ответственность?

Казимир не ответил. Вернее, ответил не сразу, явно прикидывая, сколько хочет сказать.

– Магия драконов дика и неистова, – вымолвил он наконец. – Она такая неприручаемая и опасная, что существовать толком может лишь за пределами этого мира. Известные вам драконы – в сущности, безопасные сосуды для нее. Но если магия хлынет сюда в чистом виде, неотфильтрованной, она разрушит все.

– Я этого не знала, – пробормотала Сара.

Мягко говоря, это было преуменьшение.

– Большинство людей не знает. Если бы знали, наши отношения стали бы еще сложнее. Однако истина в том, что мы служим своего рода предохранительным клапаном между вами и драконьей магией. Это равновесие нужно поддерживать во что бы то ни стало, иначе придет конец всему, и людям, и драконам. Но знания уже почти утрачены. Оставшееся хранят голубые драконы. Пророчество указывает, что это место – и находящаяся в нем девочка – есть отправная точка войны, которая нарушит равновесие и всем нам принесет гибель.

– Значит, они послали тебя…

– …сделать, что смогу. Если смогу…

– Если?

Он встряхнул крыльями – видимо, пожал плечами на свой манер.

– Наша теология гласит: все, что случается, уже на самом деле случилось – где-то, когда-то – и будет случаться снова и снова. В бесконечном количестве других миров. Мы уже чувствовали раньше отголоски этих событий – там все пошло очень, очень плохо. И мы кровно заинтересованы в том, чтобы не дать этому случиться снова.

Сара тяжело сглотнула.

– И мое убийство – часть этого конкретного пророчества?

– Ты – отправная точка, – повторил дракон, и впервые за все время это прозвучало по-доброму, но от этого Сара почему-то расстроилась еще больше – больше, чем от вести о том, что ее идут убивать. – Если убийца заберет твою жизнь, надежды не останется. Никакой.

Гарет Дьюхерст наблюдал за своей дочерью и драконом через темное окно в спальне. О чем они там разговаривают, он даже не догадывался… но не верил, что от этого ей может быть какой-то вред. Дракон выручил ее в стычке с Келби – как минимум раз… а может быть, и два, самым, так сказать, окончательным образом. Этот вариант казался Гарету все более и более вероятным.

Но дело в том, что пришло еще одно письмо.

* * *

«Время поджимает, мистер Дьюхерст. К нынешнему моменту ваш дракон, весьма вероятно, уже совершил первое из предсказанных деяний, а именно сделал нечто, спасшее вашей дочери жизнь. Нам неизвестны конкретные обстоятельства этого события, но, подозреваем, вы поняли, о чем мы».

Вот откуда они узнали? Никто не умеет предсказывать будущее, а кто думает, будто умеет, тот просто псих.

«Не дайте себя обмануть. Он защищает вашу дочь ради своих собственных целей. Он заручится ее дружбой, но будет ей лгать. Он попытается представить себя союзником, доверенным другом – это неправда».

Гарет Дьюхерст глупым человеком не был. Он прекрасно отдавал себе отчет, что письмо может лгать с тем же точно успехом, обвиняя во лжи дракона. Да кто вообще станет принимать всерьез какое-то там анонимное письмо?

«На кону стоит нечто большее, чем просто жизнь вашей дочери. Мы понимаем, что лично для вас в этом мало смысла, и потому говорим именно о ней. Сара в опасности. Дракон не причинит ей вреда напрямую – мы не можем лгать вам, хотя так убедить вас было бы много проще, – но его действия косвенно станут причиной серьезного ущерба».