Гори

– Там все немного непонятно, – нехотя признался он. – Будущее постоянно в движении. Оно меняется. Вот почему пророчества всегда такие смутные – чтобы подстроиться к любому варианту развития событий и все равно вроде как остаться истинными. Мы, голубые, относимся к ним с заслуженным недоверием. Но вот это конкретное пророчество говорит о вещах, которые уже начали сбываться – и сбывались не раз и не два. Однако оно не показывает всех связей между событиями и уж тем более не отвечает на вопрос, который ты так любишь задавать, – «почему». Вполне возможно, что события произошли просто потому, что кто-то прочел предсказание и заставил их произойти. Как бы там ни было, ставки сейчас достаточно высоки, и игнорировать их нельзя.

– А кто вообще утверждает, что это пророчество? Сделал-то его кто?

– Наша богиня, конечно. Как я уже говорил.

– Тут не может быть никаких «конечно», Казимир. Всем известно, что Верящие одной такой поклоняются. Но о том, что и вы тоже, никто понятия не имеет.

– Мы не поклоняемся ей! – дракон рыкнул с явным отвращением. – Она создала нас, а потом попыталась уничтожить свое творение.

– Почему?

– Потому что она и есть та неприрученная магия, про которую я тебе говорил. Вы не видите ее, не знаете, но она постоянно ярится против вашего мира, грозит ему, словно буря. Это она смогла запустить в него руку и создать драконов – и случилось это в мгновение ока. В нас сокрыта лишь частица этой дикой магии, а богиня содержит ее всю и не может существовать в этой реальности, не уничтожив все, что здесь есть. Она – пламень безграничный, который пожрет сущее. Такова природа богов – так они устроены. Их нужно либо низвергать, либо заключать в узилища – например, в ваш человечий разум, – а не то все, чего они коснутся, обратится в пепел и прах.

– Так вы низвергли вашу собственную богиню?

– Мы сделали то, что было необходимо. Много тысячелетий назад. Но есть те, кто готов довести ее дело до конца, и неважно, какой ценой.

– Но если мы это знаем и знаем, что оно надвигается, разве одно это уже его не остановит?

– Знание будущего есть часть прошлого этого самого будущего. Возможно, предвиденное сбывается именно потому, что мы пытаемся его изменить.

– Я вот никакого будущего не вижу, – сказала Сара.

С нее явно было довольно. Вот бы Джейсон был здесь и все это слышал! Не то чтобы он сразу взял всё и понял… но из Джейсона получается такой отличный пробный камень… ну или эта, лакмусовая бумажка. Про камень – это мама говорила, когда была жива. А в виду имела папу. Камень, на который можно опереться, оттолкнуться от него и знать, что не упадешь, что будешь двигаться в верном направлении.

– В общем, – сказал дракон, – будущее уже, можно сказать, здесь. И убийца тоже. И убить он попытается тебя. А я попытаюсь не дать ему этого сделать.

Тут уж она подняла глаза, оторвавшись от собственных мыслей.

– Попытаешься? А в пророчестве не сказано, получится у тебя или нет?

– Сказано, что и да, и нет.

– Вот здорово-то!

– Именно так. И про окончательный итог оно тоже говорит: да и нет. Мы с тобой – в руках богинь и безумцев, Сара Дьюхерст.

– А знаешь, – поделилась она, – я уже гадаю, зачем я из постели-то вылезла?

Гарет Дьюхерст смотрел, как дочь в ярости топает прочь от дракона.

Свое решение он, наконец, принял.

10

За последние примерно четыре часа Нельсон не произнес ни слова.

Они уже были в Монтане. Тело канадского копа осталось там, где он умер, – в алой луже на белом снегу. Малкольм загнал Нельсона в кабину – на пассажирское сиденье на сей раз, а за руль сел сам. Они пересекли границу беспрепятственно – теперь, когда ее единственный страж покинул свой пост, – и углубились в горы Соединенных Штатов Америки.

Сейчас они ехали по дороге, что вела в городок по имени Калиспелл. Когда Малкольм спрашивал направление, Нельсон только тыкал пальцем: вон туда, мол, – но сидеть продолжал тихо, лишь таращился время от времени на Малкольмову штанину, все еще в пятнах крови. Перехватив его взгляд, Нельсон тут же поспешно отводил глаза и ни на какие заходы больше не реагировал.

У Малкольма внутри жестоко саднило – он томился по близости Нельсона, хоть тот и сидел рядом, вплотную; по его запаху, по тяжести и теплу его тела, его рук… Такой близкий, но теперь сам – как за границей. За совершенно непреодолимой границей.

Малкольм проглотил вставший в горле ком и повел машину дальше, сквозь снег, что валил с каждой минутой все гуще. Может, в Калиспелле у него будет шанс объясниться? Может, он сможет разделить свою миссию с Нельсоном?

Может, даже…

– Я хочу, чтобы ты вылез, – Нельсон произнес это так тихо, что Малкольму пришлось переспросить. – Я хочу, чтобы ты убрался к чертовой матери из моего грузовика!

Малкольм не остановился. Все равно это было бы долго и трудно – тормозить, потом ждать… – так что он просто гнал грузовик вперед, предоставив Нельсону плакать.

– Этот коп просто бы нас убил, – тихо вставил он через некоторое время.

– Ты не можешь этого знать, – нечленораздельно из-за слез пробормотал Нельсон.

– Он бы точно убил меня.

– Чушь собачья!