Гори

– Немногим меньше двухсот, – отвечал Казимир. – Сущий младенец. И большая редкость для нашего мира. Юнцы вроде меня появляются где-то раз в столетие, да и то не наверняка. И мне в свое время тоже поведали легенду о той, кто сотворила нас всех. Она взломала стены между мирами и выпустила на свободу дикую магию, породившую всех драконов. Она узрела мир, где драконы смогут править, ибо она была, подобно всем богам и богиням, сразу и Творец, и Разрушитель. Она решила уничтожить всех людей и почти в этом преуспела.

– В нашей истории ничего об этом не говорится, – встряла Сара. – Даже в археологии.

– Археологический пласт этих событий… еще только предстоит открыть, скажем так. В отношениях между людьми и драконами настанет… определенная неловкость, когда вы начнете узнавать, как все было на самом деле. Так я думаю, – ответил Казимир.

– Уже не настанет, – покачала головой Сара. – Там теперь будет война, если ты не забыл. И она получит что хотела.

– Да. – Казимир выглядел совершенно подавленным. – Уничтожение всего человеческого рода. Которое приведет и к концу драконов, чего богиня в своем добровольном ослеплении понимать не желает.

– Но почему? – усомнился агент Дернович.

– Этого я вам не скажу, но можете быть уверены: всякое массовое уничтожение никогда не бывает односторонним. Мы знали, что должны ее остановить.

– И как же вам удалось убедить ее?

– Убедить? – Казимир расхохотался. – Бог мой, нет. Убедить богиню нельзя. Ничьих советов богини не слушают. Передумать она может только сама, если того пожелает. Ей ведь никакого дела нет до того, что о ней думает ее же творение. Нет, убеждать ее было бесполезно. Ее оставалось только победить.

– Чего вам сделать очевидным образом не удалось, – заключил агент Дернович.

– Извините, но более чем удалось, – холодно возразил Казимир. – Иначе мы бы с вами сейчас не разговаривали. И она бы обнаружила ваш мир далеко не вчера, а гораздо раньше. И, поверьте, к нынешнему моменту это было бы совершенно другое место. Невозможно убить богиню. Если вы полагаете, что драконы бессмертны…

– А вы бессмертны? – с самым живым интересом осведомился Дернович.

– …то представьте, насколько бессмертнее нас будет наша богиня.

– Так что же вы все-таки с ней сделали?

– Лично я – ничего. Это случилось за тысячи лет до того, как я появился на свет, и большинство драконов считают эту историю просто…

– Мифом – да, вы уже говорили, – кивнул агент. – Простите, что тороплю вас, Казимир, но то, что было сделано однажды, можно сделать и еще раз. Ответьте, прошу вас, что сделали драконы? И можно ли это повторить?

– Как я уже объяснял Саре, – очень осторожно начал Казимир, – драконы сделали – или наши предания говорят, что сделали, – вот что: поймали богиню в ловушку. Человеческого смертного тела. Мы отняли у нее коготь, чтобы она осталась вовеки несовершенной, незаконченной. И обрекли на жизнь одной из вас.

– Как? – в лоб спросил агент Дернович.

Казимир передернул плечами.

– Проблема с мифами, агент, всегда состоит в том, что научными свидетельствами они легкомысленно пренебрегают. Единственное доступное толкование… – магия.

– Магия, – безжизненным голосом повторил агент Дернович.

– Да.

– Магия нам здесь ничем не поможет. Наша вселенная ею, очевидно, обделена.

– Больше нет, – вдруг возразила Дарлин. – Теперь у нас тут летает огромный дракон, если вы не забыли. Я бы назвала это магией.

– Ни единому слову не верю. Это просто не может быть реально, – другой Малкольм потряс головой. – Все это – какая-то ужасная, гадкая шутка.

– Увы, нет, – сказал Малкольм. – Почему, по-твоему, я выгляжу как ты? Не похоже, а в точности так.

– Ну, близнец, наверное. Моя мама когда-то…

– Даже если это правда, – Малкольм расстегнул рубашку, – такое в вашем мире есть?

Грудь его покрывали татуировки – буквально каждый дюйм.

Другой Малкольм распахнул глаза. Медленно подошел, разглядывая.

– Тут драконы…

– Один из которых напал на ваш город, о нем писали в ваших газетах.

Другой Малкольм презрительно фыркнул.

– Ну да, держи карман шире. Татуировки ничего не доказывают. В цирке есть дядьки, с головы до ног затату…

Малкольм сгреб его за рубашку, притянул к себе и поцеловал в губы. Другой Малкольм сопротивлялся всего секунду… и почти простонал, когда Малкольм разорвал поцелуй. Рука взлетела ко рту.

– Ты… ты на вкус – совершенно как я. Господи, а это-то я откуда знаю?

– Оттуда, что я – это ты. А ты – я. Из разных миров, отстоящих всего на дюйм.

Другой Малкольм так и не отнял пальцев от губ.

– Ты – первый мужчина, с которым я целовался. Жуть какая-то.

– Ты хочешь любить? Отвечай. Потому что я этого не знал, пока не встретил Нельсона.

– Я всегда хотел любить, – другой Малкольм уронил руку. – Но никогда не думал, что мне можно.

– Тогда хотя бы разреши сказать тебе: да. Можно. Ты можешь любить. И будешь.

Другой Малкольм огляделся по сторонам – не потому, что искал чего-то, а чтобы отвести глаза. Слишком уж обжигал взгляд его отражения. Он даже вокруг своей оси повернулся. А когда снова очутился лицом к собеседнику… щеки его были мокры.

– Меня Хью зовут.

– Рад познакомиться, Хью.