Гори, гори ясно

На мокрых ступенях огонь не взялся, зато отыгрался на сухом пятне под козырьком. Взметнулся костром инквизиции...

Дикий, нечеловеческий крик, перетекающий в вой, в стон. В тишину.

— Знакомься, Адолат Орипов, начинающий актер, — насмешливый голос из-за спины. — Сегодня получил эпизодическую роль, отправился репетировать. Твой сосед с третьего этажа. Бывший сосед. А ты спор на расправу, огневик.

— С-сука... — мой кулак с разворота рассекает воздух.

Конечно же, совершенно напрасно. Я это знаю, он это знает.

Смех. Заливистый, издевательский, переходящий в икоту.

Этот «сонный» урок меня взбесил так, что холодный душ и зарядка на балконе не помогли утрясти эмоции. Кошар держался в стороне, помня мои наставления с прошлого раза, только нет-нет, а посматривал желтым глазом.

— Так, — сказал я сам себе, когда из-под гантели, опущенной на балконные перила, потянуло дымом. — Собраться.

Теперь я совмещал полезное с полезным: упражнения для тела с упражнением для контроля огня. Не булыжник постепенно нагревал, а гантели.

Голову проветрил, пора ее включить. Для начала свериться, с какого именно момента этот мозгоклюй, он же сноходец, вмешался в мое мировосприятие. Мобильник: есть два исходящих. Один на номер Крылова, второй не вписан в журнал, он с восемь-один-два начинается, городской.

Меченый, значится, был, как и отзвон служивому по поводу номера авто. Порядок событий из-за навязанного сна нарушился точно после моего звонка Крылову.

Что до второго номера, его я набрал уже из дома. Так, по порядку, сбитому этим... Соней-ходуном. Сначала я ополоснулся, поужинал, пообщался с нечистиками, а затем снова задался вопросом: случайна ли была смерть отца? Был ли инсульт?

Вопрос был тот еще, с заковыкой, с вариантами ответов — сильно разными вариантами. С одной стороны, служивые: те знали, кто я, чей сын, плюс они же меня и уведомили о крайне неприглядной кончине профессора Пивоварского. И ни словом, ни делом не давали мне понять, что в уходе моего родителя было что-то из ряда вон. На той же стороне, но ближе к обочине стояла ма, от нее я изначально и услышал заключение — инсульт.

Если в смерти па что-то было не так, имелся ли смысл милиционерам скрывать это от меня? Мы вроде как в одной лодке в этом мутном потоке... Мать же... Она, я много раз повторял, натура тонкая, сложная. Ей как раз могло прийти в голову, что защитить меня ложью (или умолчанием) — обосновано, естественно.

Мать есть мать. И даже спрашивать без толку, если она что-то себе в голову вбила, выбить это не под силу никому.

На другой стороне... Там над кальянным дымом и светом зеленой лампы, под шелест и скрип отыгранной мелодии с виниловой пластинки звучал отцовский голос: «Я вызову эту бурю, Мстислав. Время пришло».

Я не знаю сути, не знаю контекста, но, чем больше думаю, тем сильнее гложут меня сомнения. Противоречиво? Еще как. Сомнительно? Не без того. Как проверить, хотя бы косвенно? Хм...

Списки лиц, работавших с отцом, номера их телефонов. Мстислав Юрьевич. Ильеши... Тот дальний родственник профессора Пивоварского, который писал монографию, как же его? У них разные фамилии, а само родство — седьмая вода на киселе. Звали... Звали его Александр. Напряг память. «Откликается он нынче исключительно на Александра Александровича, серьезный стал неимоверно», — с тихой ехидцей говорил дядя Мстислав.

Снова список. Поиск по имени-отчеству. Есть, он один такой. Не откладывая в долгий ящик, набрал тут же с мобильного. Да, я уже делал обзвон по всем номерам из списка, с домашнего телефона. По иному вопросу.

— Александр Александрович? — спросил, дождавшись перехода гудков в четкое: «Слушаю?»

— Он самый. Кто спрашивает? По какому поводу?

Тут я зачастил со словами: чем быстрее речь, тем сложнее ее критически воспринимать. Представление опустил, ибо незачем. Сказал, что студент, и пытаюсь связаться с профессором Пивоварским, но не могу, а в летний период секретариат не берет трубку, хотя, казалось бы, это их прямая обязанность. Мне якобы сказали (не задержался на моменте — кто сказал), что уважаемый Александр Александрович может быть осведомлен о том, как связаться в нерабочее время с Мстиславом Юрьевичем.

— Я вам не помогу, юноша, — дослушав едреную смесь полуправды и выдумки, отозвался мой собеседник. — Профессор Пивоварский недавно скончался.

— Как?! — сыграл изумление я. — Не может быть... От чего?

— Острая сердечная недостаточность, — был мне сухой ответ. — Полагаю, довели нерадивые студенты.

И гудки вместо приема соболезнований.

Что хотел, то я услышал. Человек закруглил неприятный для него разговор с кем-то посторонним, это нормально. Был ли ему смысл врать? Не думаю. Скорее, именно такую ему предоставили версию, а то и в заключении могли написать.

Подтверждение мыслей о не случайности, хоть и косвенное.

Когда началась эта буря? В день, когда меня накрыло огневым валом или куда раньше?..

— Может, чаю, коль не спишь? — Кошар, видя мою нервозность, сама деликатность. — Я на листах смородиновых заварил, из деревни, подсушенных.

— А давай, — легко согласился я.