Гори жить (СИ)

— Правильный выбор. Интуиция не подвела тебя. Вулкан этот еще жив, не дай бог какие подвижки — даже самые незначительные — и тем, кто оказался вблизи трещин, не позавидуешь.

О чем он говорил, я понял, когда мы уже погрузились в обратный путь. Почва под ногами сначала колыхнулась, потом подпрыгнула, меленько подрожала — и, казалось бы, все. Однако в зеркало заднего вида, когда мы катили вниз, я рассмотрел облака пара, с силой вырывающегося из склона.

Остановившись и наведя на пар бинокль, я увидел, что туман вулканических газов затягивает область, по которой проходит отвергнутый мной маршрут. Получается, что-то внутри меня подсказало безопасный путь? Это странно, ведь интуитивные решения принимаются на основе ранее усвоенных знаний и накопленного опыта — а с вулканом, потухшим не до конца, я вижусь впервые в жизни.

Когда я вернулся за руль, а Алекс произнес:

— Хороший знак. Надежда есть!

Хотелось поинтересоваться, какой такой знак он имеет в виду, и на что именно надеется, но тут оказалось, дорога до самой «Атакамы» чуть не по пояс завалена снегом, и нашему полноприводному громиле — а вместе с ним и мне, грешному — придется потрудиться, прокладывая колею. Но вниз — не вверх, и со снегом мы справились. Объяснения я получил позже.

— Видишь ли, Майк, — проговорил Алекс с интонациями шпиона, вынужденного общаться с ребенком, — надежды мои просты. Мне хочется видеть тебя таким же, как и я. Как твой старший товарищ, я прямо таки переполнен ожиданиями.

«Спорить тут не с чем, — подумалось мне, — каждый из нас стремится видеть в близких свое отражение. В идеале — полностью совпадающее. Только не каждый осознает это стремление».

— Но, — продолжал Алекс, — ты, разумеется, не совсем такой, как я. Вот для чего ты закупил и оставил в приюте тонну припасов?

«Он замахнулся на святое! — вскричал внутренний голос. — На «покушать в дороге»!

— Это банальная забота о ближнем, — ответил я. — Чтоб не умерли с голоду, вдруг чего.

— Предположим, забота, — согласился он. — А чтоб не перемерзли, не хочешь им крышу над головой организовать?

— Кому «им»?

— Да все равно кому. Кому-то чужому. Нуждающимся.

— Я что-то не понимаю…

— Что тут непонятного? У тебя есть возможность накормить гипотетических странников — и ты снабжаешь их едой; а они, быть может, еще даже не знают, что их путь когда-либо проляжет через Анды. Ну, а имелась бы у тебя возможность дом построить квартир на триста и подарить бездомным — построил бы? Подарил бы?

— У меня нет такой возможности.

— Давай предположим, что ты в силах построить даже не один дом, а целый квартал. Или город. Тогда — построил бы? В дар человечеству, так сказать?

— Скорее всего, да, — согласился я.

— Во-о-от! — воскликнул он. — А я — ни за что! Потому что я создал — то есть, создал бы, — поправил себя Алекс, — условия, в которых люди сами могут позаботиться о себе. Мне хочется, чтобы ты умел создавать условия. А ты хочешь просто дарить. Это разные явления.

Я рассмеялся в ответ.

— Тот, кто создал современные условия жизни — большой шутник, Алекс. Абсолютное большинство народу не может ни купить тонну продуктов — а ведь это всего лишь годовой запас в перерасчете на одного человека, — ни, тем более, обзавестись жильем. Люди десятилетиями горбатятся на оплату ипотеки — разве это правильно?

Он оставался серьезным, а глаза прямо-таки светились сталью.

— Совершенно правильно. Ипотека, если угодно, — фактор естественного отбора. Кто совсем плох — не тянет даже её и скоро выбывает из соревнования. Кто хоть сколько-нибудь небезнадежен, справляется с этой проклятой ипотекой. Ну, а кто действительно прозорлив, умен и силен — тот даже и близко не подходит к кредитному ярму, и уж тем более не сует в него голову. Тем и ценен!

Все мое существо возмутилось. Ладно, мы с ним лазаем по горам как ненормальные. Нам простительно. Но ведь обычный человек предпочитает тепло, семью, уют, с детьми поиграть, подремать под телевизор. Разве это плохо? Разве это неправильно?

И я сказал:

— А скитаться по углам, подавлять желание завести семью и детей, сублимировать душевные порывы горными походами, как ты предлагаешь — это правильно?

— Да! — ответил Алекс с торжественной суровостью, и мой внутренний голос замотал головой и затопал ногами.

— Если все плюнут на инстинкт размножения, выражаемый в том числе и согласием на ипотечное кредитование, что станет с человечеством через сто лет? — возразил я.

— Вымрет.

Ответ прозвучал на редкость спокойно, если не сказать буднично.

«Фашист! — прокричал мой внутренний голос. — Тресни его по башке!» Но я даже не шевельнулся. Я молчал. Что можно сказать тому, кто готов создавать условия для вымирания человечества?

— Видишь ли, Майк… — Алекс снова говорил интонациями Пал Андреича из «Адъютанта его превосходительства». — Любой биологический вид обречен на вымирание. Какая, в сущности, разница, просуществует человечество сто тысяч или сто миллионов лет?

— Зачем же тогда существует человечество и живет человек? — спросил я, не ожидая ответа на риторический вопрос. Но Алекс не смолчал.