Гори жить (СИ)

Иржи оглянулся и покачал головой. Здесь все здороваются со всеми, и «бонжур» слетает с языка так привычно, что даже не замечаешь, что здороваешься. Какая бы то ни было ангажированность восходителей проявляется лишь в краткие минуты пребывания на вершине, при фотографировании с развернутыми транспарантами и вымпелами. Но чтоб нести флаг всю дорогу? Такого Альпы не помнят с конца тридцатых, когда в европейском альпинизме доминировали немцы.

Ночевали в новом Дю Гутэ. Юрик с вечера выяснил у администрации приюта виды на погоду и остался доволен перспективами. На штурм вершины вышли в три часа ночи и, похоже, немного опоздали: на всю обозримую длину маршрут светился точками и группками огней, конкурируя с золотым свечением видимой далеко внизу обитаемой долины.

Когда они взобрались на снежистый гребень — действительно узкий настолько, что Майк перестал раздражаться настоянию гида идти в связке — наступил рассвет. Поднимающееся солнце осветило их справа, а слева, далеко на западе, линия раздела ночи дня удобно легла на молочно-белую пелену облаков.

— Были б тучи поближе, — сообщил Юрик, — мы могли бы полюбоваться собственными силуэтами.

Майк повернул голову налево и всмотрелся. Далеко, где-то очень далеко, в десятках километров от них, над темно-фиолетовым горизонтом с едва различимой границей неба и тверди, вырисовывались очертания Монблана. Огненно-красная кромка рассветного свечения медленно выдавливала тьму куда-то за горизонт, и чернота отступала, не в силах противиться мощи света.

Любовались недолго. Очередь к вершине двигалась, и часа через три они попали на ничем не примечательную площадку на макушке горы. Помимо прочих, здесь присутствовали и те самые украинцы, который Майк с Юриком обогнали в начале восхождения.

Желто-голубой флаг покоился аккуратно свернутым, а сами восходители, донельзя уставшие, восседали на похудевших рюкзаках. Перед ними алела половина огромного арбуза, а другая половина в виде зеленых корок наполняла мусорный мешок. Свежесть арбузного аромата перебарывала запах снега, и Монблан — а вместе с ним и ветры, неизменно овевающие вершину — застыл, словно вбирая в себя незнакомые ощущения.

Мешая английские и французские слова, ребята одаривали подмерзшими арбузными ломтиками всех желающих. Альпинисты качали головами, восклицали восторженно и принимали драгоценный подарок. Мыслимое ли дело, думал каждый, тащить на пятикилометровую высоту такой груз! И ведь не заморозили, хотя в приюте их никто не видел. Сумели сберечь!

«Чистой воды альтруизм», — изумился Майк. Они с Иржи взяли по кусочку. На такой высоте арбуз потерял большую половину сладости, а от его холодности заломило зубы.

— Бессмысленная затея, — заметил Юрик вполголоса.

— Зато красивая! — тихо ответил Майк и проговорил громко:

— Спасибо, ребята!

— Нэма за що! — нестройным хором отозвалась команда. Им явно нравилось наблюдать удивление на лицах восходителей, а еще больше — позировать, потому что запечатлеть неординарное событие поспешил всякий владелец камеры.

«Чего больше в таком поступке? — размышлял Майк, пока они с Юриком спускались с Монблана. — Немотивированной доброты или стремления к славе?»

Они шли без долгих остановок, и к утру были в долине. Иржи, получив двойную плату, уехал в Женеву первым автобусом, а Майк вернулся в гостиницу. Нужно было отоспаться и думать о восхождении на Маттерхорн.

* * *

— Не с кем идти? Нет свободного гида? Иди один! — Алекс, как всегда, говорил решительно, а проблем не видел вообще ни в чем.

— Три дня на все про все! Акклиматизация у тебя набрана, жумарить ты обучен, дюльфером тебя не испугать. Кошки купи самолучшие — тебе их на себе нести, им тебя на себе держать. Маршрут выбирай простой. Начинай из Швейцарии, двигай по гребню Хернли. Страховка там провешена, приютов по пути вдосталь. Обязательно найди сенбернара, у которого к сбруе пристегнута бадейка с коньяком, и сфотографируйся. Иначе Маттерхорн не зачтется!

Майк вежливо хохотнул шутке и отложил телефон. То же самое, только другими словами, ему говорила и Белла. «Преодолевай себя, — твердила она, — не зря же ты кровь на Алтае проливал, я в тебя верю, мой подарок станет твоим талисманом…» Сентиментальная чушь пополам с мотивирующими текстами. Но приятно, черт возьми!

Получасом раньше он собирался покинуть гостиничный номер в Шамони, вещи уже были собраны и упакованы. Он присел в кресло — на дорожку, вспомнилось ему — и вдруг сообразил, что не худо бы проконсультироваться с Алексом. Да и с Беллкой перемолвиться…

Разговоры его убедили. Ну, что, в самом деле, такого сложного? Идя в команде, поднимаясь на гору даже в связке, ты ведь все равно ОДИН! Никто за тебя не будет двигать ногами! Какая тогда разница? Говорят, конечно, что альпинисты-одиночки чуть ли не самоубийцы, да и тогда на Эльбрусе он получил неутешительный опыт… Н-да… Но прочь сомнения, решено! Он идет на Маттерхорн один!

Ну, почти решено… Эх, не спросил, как там в офисе дела.