Гори жить (СИ)

До озера Шварцзее он доехал канатной дорогой. От станции до приюта Хернли добрел не спеша. Времени оставалось немало, но он не стал тратить его на пустое общение с другими обитателями гостиницы. Выход назначен на три часа ночи — значит, есть смысл улечься пораньше и поспать подольше. Тем более что прошлой ночью выспаться ему не удалось…

Завтракать в гостинице он не задержится. Ложку сухого зеленого чая в рот, глотком теплой воды запить — это раз. После батончик с орешками и еще глоток теплой воды — это два. Все пищевые манипуляции проделываются на ходу. Пока дорога не начнет забирать круто вверх, у него будет минут двадцать горизонтального хода.

Потом о еде он не вспомнит. Разница в высоте приюта и вершины не очень велика, всего полтора километра. Но все эти полторы тысячи метров придется подниматься на руках, по скалам да веревкам — а руки не крылья, да и ноги не железные… Так натягаешься, что затошнит от перенапряжения — какая уж тут еда?

Ночью Майк встал первым. Остальные альпинисты еще только начинали шевелиться, когда он, уже одетый и обутый, готовился выйти из помещения. Его внимание привлек листок с метеосводкой, прикрепленный к доске с маршрутами и разноцветными флажками на картах. Штормовое предупреждение! Северо-западный ветер скоростью до пятидесяти километров в час; предположительное время начала бури — полдень.

Ха! Да к полудню он уже спустится! Если ветер задует, пока он идет наверх, ему придется несладко. Зато на обратном пути такой ветерок — помощник! Трепещи, подлый Маттерхорн, герои идут покорять тебя!

До первого кулуара — глубокой расселины в склоне горы — Майк дошел без приключений. От первого до второго — рукой подать, и обход удобен, хотя и проложен по косогору. Однако для прохождения третьего кулуара нужно подняться на гребень. Тут-то и задул ветер, которому предписывалось появиться часов на десять позже и нести мягкий мокрый снег, а не хлесткую ледяную крупу пополам с дождем.

Перед тем, как высунуться из-за склона на ребро и открыться непогоде, Майк затянул шнур капюшона и поплотней стянул липучки на рукавах. Оглянулся вниз, ожидая увидеть цепочку фонарей догоняющих его альпинистов. Однако никто не спешил за ним — а может, синие огоньки диодов растворялись в туманной мгле.

По-хорошему, в таких условиях восхождение надо бы прекратить. Он один, его никто не страхует и никто ему не помогает. Но ведь Алекс же ходит в горы в одиночку! Не боясь ни ветров, ни осадков! Чем он, Майк, хуже? Да ничем! Значит — вперед!

Вперед по гребню Хернли значило вверх. Удобнее всего было бы идти по гребню, но осатаневший ветер грозил сбросить путника с кручи. Майк спустился немного ниже по левому склону — тут даже наблюдалось некое подобие тропы, протоптанной тысячами его предшественников — но легче ему не стало. Маттерхорн словно ожил и зашевелился, стремясь сбросить с себя надоедливое насекомое.

Всякий камень, который мог вывернуться из-под ноги — выворачивался, хотя пролежал на месте не одну тысячу лет. Всякий уступ, за который он хватался рукой, оказывался обледенелым настолько, что специальная перчатка с шершавым покрытием соскальзывала. Скорость ветра давно превысила значения, указанные на листке в приюте Хернли, да и направление воздушного потока, отметил про себя Майк, меняется по двадцать раз в минуту.

С этим понятно: в Алтайской школе альпинизма им рассказывали, что ветер среди горных пиков и скальных уступов усиливается, воздушный поток свивается в вихри. И если на ровной местности, чтоб защититься от дождя и ветра, достаточно немного наклонить зонтик, альпинисту требуется водонепроницаемый кокон.

Такого кокона у Майка не было. Поэтому ветер, изловчившись, проникал к нему под куртку — неся с собой ледяную воду и мертвящий холод.

Поначалу порывы ветра Майка не беспокоили. Он внимательно осматривал каждый сантиметр склона, на который предстояло поставить ногу, и только потом делал шаг. По двадцать раз он дергал и встряхивал всякую веревку, протянутую кем-то до него и используемую в качестве перил.

На особо крутом участке висела лестница: стальные канаты с нанизанными на них перекладинами, тоже из стали. По всей длине конструкция прижималась к стене захватами, вбитыми глубоко в камень. Майк попробовал расшатать лестницу, стоя у нижних ее ступеней — и ничего не вышло, крепление держало мертво. Но как только он начал взбираться наверх, в вышине что-то грохнуло, зазвенело, и лестница принялась отрываться от поверхности сразу по всей длине.

Он едва успел спрыгнуть и еле удержался на крутом склоне. Тем временем гирлянда ржавых металлических перекладин, нанизанных на два измочаленных троса, изогнулась над ним, словно удав над олененком, свилась в петлю — но не захлестнула Майка, а с грохотом и лязгом устремилась вниз.

Когда он взобрался наверх, начало светать. Наступление рассвета неприятно удивило Майка. Он рассчитывал встретить утро на вершине, но где та вершина? И где он сам? Позади — всего полпути, а времени ушло вдвое больше нужного, да и сил тоже…