Горячая купель

Рядом с богатырской фигурой Земельного щупленький Фролов казался подростком. А когда Земельный повернулся спиной к озеру, чтобы уложить одежду, Володя понял, отчего тот не хотел купаться.

— Где это тебя так? — увидя изуродованную рубцами спину Земельного, воскликнул Карпов, солдат из второго взвода.

— Любашка дюже горячо обнимала, — неласково бросил Земельный, погрузился в воду и, загребая огромными руками, поплыл от берега.

— Чудак ты, — издали вмешался Таранчик. — Кто же такое сделать может, кроме фашиста...

— Рота, кончай купаться! — кричал с берега дежурный. — Обе-едать!

Офицеры пулеметной роты обедали вместе на разостланной плащ-палатке в тени невысокой сосны.

Илья Коробов, командир третьего взвода, купался дольше всех и появился у «стола» последним. Плюхнувшись грудью на плащ-палатку, он неловко заворочался и опрокинул крышку котелка с котлетами.

— У-у, медведь, — заворчал на него Мартов. — И вечно у него несчастья. Подвинься.

Коробов послушно отодвинулся на край плащ-палатки, собрал рассыпанные котлеты, как ни в чем не бывало принялся за еду. Человек этот удивлял Грохотало своей невозмутимостью и постоянной, непоколебимой уравновешенностью. Мартов нередко честил его то «медведем», то «Собакевичем», а он только посмеивался да делал свое дело. Такой не разволнуется по пустякам.

После обеда Коробов свернул плащ-палатку, положил ее под голову и развалился на мягкой хвое.

— У нас на Орловщине говорят: после хлеба-соли — семь часов отдыху!

— У нас тоже так говорят на Тамбовщине, — возразил ему Мартов, — только удастся ли тебе это.

— Да-а, — мечтательно протянул Коробов, — а дома уж я бы не упустил такого случая. — Он сладостно сомкнул веки, пытаясь немедленно задремать.

— А ведь я сейчас был бы в Харькове, — тяжело вздохнув, заговорил Блашенко, — если б не Горобский.

— А что Горобский? — оживился Мартов.

— Хотя Горобский и в самом деле тут ни при чем, — словно размышляя вслух, продолжал Блашенко. — Ведь он не подавал рапорта об отпуске. Это — Крюков. Он поставил меня в график, а капитана отпустил в первую очередь... Заслуженный, что поделаешь!

— Конечно, заслуженный, — азартно вклинился Мартов. — Разведчик ведь — глаза и уши полка. «Языков» они исправно доставляли.

— Сам, что ли, он за «языками» ходил? — возразил Блашенко. — Он и в разведку, наверное, только за то попал, что раньше где-то научился говорить по-немецки...

— Ходил и сам, — перебил Мартов, — даже, говорят, в форму немецкого офицера одевался для вылазок.

— Вот-вот, — приподнял голову Коробов, — нарядиться он может. Как начистится да нагладится — артист! А уж рассказать-то сумеет он о себе тоже не хуже артиста... А что в графике там идет непонятная ворожба, так Крюков один, скорее всего, и ворожит, — заключил Коробов и, повернувшись вниз лицом, уткнулся в свернутую палатку.

Все замолчали.

Грохотало не ввязывался в разговор товарищей, а упоминания о Крюкове навели его на мысль о том, что здесь этого майора «любят» так же, как в шестьдесят третьем полку.

4

На второй день пути полк вышел на окраину огромного полигона. Дорога, выбежав на южный край поля, по кромке уходила в лес, на северо-запад.

— А что это там за журавли стоят? — вглядываясь и указывая в даль полигона, спросил Коробов.

— Для англичан они были страшными журавлями, — пояснил Блашенко. — Это — катапульты. С них гитлеровцы запускали свои самолеты-снаряды на Лондон.

— О-о! — протянул Коробов. — А на вид — так себе, будто строительные краны стоят без дела.

Миновав полигон, полк вошел в большой лес и остановился на привал.

Совсем неожиданно подкрались обложные тучи, в лесу потемнело, резче запахло сосной, и пошел теплый, ровный, неторопливый дождик.

От походной кухни тянулся аппетитный запах, а белесый дымок из трубы, поднявшись до половины сосновых стволов, стлался сизой прозрачной пеленой.

Солдаты, пропотевшие за день в походе, сбрасывали гимнастерки и мылись холодной водой из прозрачного лесного ручья.

Выбрав место посуше, офицеры пулеметной роты разбили палатку под старой сосной и разложили костер. В нем долго трещали и дымили отсыревшие сосновые сучья.

Спрятавшись от дождя в палатке, Грохотало достал бритвенный прибор. Но только начал бриться, Блашенко вернулся от комбата и сообщил: второй взвод должен пообедать раньше и вместе с саперами немедленно отправиться вперед для ремонта небольшого моста.

— А вам назвали конечную точку маршрута? — спросил Грохотало.

— Идем на демаркационную линию. Подробности — потом, а сейчас готовь взвод, — строго сказал Блашенко. — Оружие оставьте здесь. Инструмент захватят для вас саперы. Они скоро подойдут... Мост почините так, чтоб и немцам хватило его навек.

Второму взводу пришлось поторопиться.

Вскоре подошли саперы. Следом за ними катилась повозка, нагруженная шанцевым инструментом и разным инженерным имуществом.

Колонну ремонтников повел Грохотало. Время уже перевалило далеко за полдень, и потому приходилось поторапливаться.

Дорога уходила все дальше и дальше в горы, сплошь покрытые лесом. Дождь почти прекратился. В лесу было тихо, тепло и душно.