Горячая земля

— Знаете, чего мне захотелось, пока я на вас глядела? — говорит она. — Очутиться вдруг в Москве… Там сейчас, — Люся посмотрела на часы, — семь часов вечера. Люди идут с работы, гудят автомобили, звенят трамваи, шумит метро, улицы полны народа… Стать бы где-нибудь на углу и выбрать самого усталого и озабоченного из пешеходов: немолодого, согнутого тяжелыми годами войны, человека с усталыми глазами. Схватить его, перенести сюда и показать все, что у нас есть. И сказать: «Улыбнись, распрями плечи и делай свое дело легко и весело, товарищ! Это только один из подарков, которые готовит для тебя твоя страна. Это для тебя мы хотим сделать жизнь прекрасной, для тебя земля будет превращена в сад. Ты сам увидишь и сам почувствуешь это скоро, совсем скоро…» Это сентиментально, правда?

— Нет, почему же, — серьезно отвечает Дружинин, — и я там бы поступил так же… У вас хорошее сердце, Люся!

— Нет, нет, нехорошее. — Люся качает головой и протягивает Дружинину руку. — Ну, мне пора, через сорок пять минут я вернусь.

И она уходит. Ее тонкая фигура скрывается в лифте.

Забой. Он ревет и грохочет еще сильней, чем обычно. Машины грызут камень, камень кричит. Гудит, шипит, взрывается жидкий воздух, звенят и лязгают трубы охлаждения, охладители тянут их, как связисты телефонную линию во время боя.

Люди и машины мелькают среди пара, словно тени, затеявшие дьявольскую пляску среди камней, мерцающих причудливыми полосами и пятнами радиоактивной флюоресценции.

Раскаленный камень поддается, уступая соединенным усилиям людей и машин. Он сопротивляется, визжит, обдает людей палящим дыханием, осыпает осколками, пытается сжечь струями горячего газа. Но напрасно: люди и машины сильнее. Они наступают.

Четверть метра, полметра, метр каменной толщи преодолены.

Еще полметра, еще метр. Еще десяток скважин в только что обнажившемся камне.

Сорок пять минут прошли, новый взрыв подготовлен, надо уходить.

Люся торопит людей, нельзя нарушать порядка: не устали — тем лучше. Через час они вернутся.

Люся уходит последней, она оглядывается на мерцающие стены. Она думает: «Ох, тяжело справиться с этой нежданной радиоактивностью! Какие сюрпризы она еще преподнесет?»

И все же Люся рада. Светящаяся порода хорошо послужит людям. Это материал для получения атомной энергии.

Как ласково говорил с ней сегодня Дружинин! Он никогда не смотрел на нее таким теплым взглядом. Быть может, поэтому у нее так спорится работа и так легко Дышится в жарком забое?..

Люся со своей сменой возвращается наверх, в защитный зал.

Приезжает со своей сменой Вера.

Люди мокрые, тяжело дышат, некоторые едва держатся на ногах. Но все в порядке: в трубе-канале пройдено два метра, а в основном стволе даже больше.

Грохочут взрывы. Кончается перерыв. Идут в забои со своими сменами Дружинин и Ключников. Опять лавины горячего камня, вой, рев жидкого воздуха, лязганье, удушливый жар.

И опять перерыв. Дружинину мучительно хочется поговорить; с Люсей, побыть с ней хотя бы минуту.

Но нельзя. Люся занята: сдает дела своей смены.

Начальнику строительства и главному инженеру пора подниматься на поверхность, они и так слишком долго задержались в шахте. Дела наверху тоже не ждут: не сегодня — завтра выпадет снег, скоро замерзнет море… Пора наверх!

После этой смены будет перерыв на три часа, чтобы подготовить работу дальше. Нужно спешить…

Дружинин в последний раз окидывает взглядом защитный зал и входит в лифт, где его уже ожидает Ключников. Лифт мчится наверх и вырывается из голубоватой дымки шахты.

Начальник строительства и главный инженер вышли на поверхность и остановились, чтобы перевести дыхание.

Как легок здесь прохладный воздух! Обоих покачивает, у обоих кружится голова. Обманчивая бодрость глубинной болезни покинула их. Только сейчас почувствовали они, как устали.

Тусклый осенний день уже клонится к концу. С серого неба сыплются легкие снежинки — предвестники будущих заносов.

Быстро промелькнул этот день. «Он был коротким, как миг> — думает Дружинин. — Неужели день вправду, кончается? Время, время, как стремительно летит оно! Вот и лето позади…»

Друзья, едва передвигая ноги, идут к автомобилю.

Темген сидит в машине и ждет. Он ждал вчера до поздней ночи, ждет сегодня с утра. Он удивлен видом начальника строительства и главного инженера, но не решается спросить, в чем дело.

— В управление! — говорит Дружинин. — Через полчаса разговор с Москвой.

— А через три часа мы должны вернуться, — добавляет Ключников.

Автомобиль резко набирает скорость, мчится мимо бетонных заводов, монтажных и механических цехов.

Шахта осталась далеко позади. Дорога поднимается петлями в горы. Выше и выше.

Темген ведет машину так быстро, что на виражах ее заносит.

— Осторожнее, — просит Ключников и тут же засыпает, откинувшись на сиденье.

Поворот дороги открывает бухту. В порту разгружается одинокий пароход. Он кажется отсюда, с горы, игрушечным.

— Пришел утром, выгружает взрывчатку, — бросает Темген, показывая движением головы на пароход.

— «Дзержинский» или «Владивосток»? — спрашивает Дружинин.