Горячая зола

– Меня прислал Соколиный Охотник, – сказала Тихий Голос, вызывающе вскинув голову.

– Зачем? – спросила Мэгги сдавленным голосом.

Две длинные косы Тихого Голоса подпрыгнули, когда она сердито шагнула к Мэгги, испугав ее. Мэгги взглянула на нож, покоящийся на боку Тихого Голоса, и ее вдруг поразила страшная мысль о том, что, возможно, Соколиный Охотник прислал эту женщину для того, чтобы заставить Мэгги расплатиться за ложь.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Сними свою одежду и отдай ее Тихому Голосу, – сказала женщина арапахо холодным, бесстрастным голосом.

Мэгги отошла подальше от Тихого Голоса.

– Нет, – сказала она, прижав руки к своей груди, как бы защищаясь. – Я отказываюсь.

– Ты должна снять одежду, чтобы принять ванну, – попросила Тихий Голос. – Отдай мне грязную одежду. Я ее выброшу.

– Ты ее выбросишь? – удивленно спросила Мэгги. – Зачем?

– Все должно быть выполнено так, как повелел Соколиный Охотник, – сказала Тихий Голос, поворачиваясь и кивая двум другим женщинам арапахо, входящим в вигвам. Одна несла таз с водой, а вторая – очень приятную хлопчатобумажную сорочку, которая свисала у нее через руки. На ладонях этой женщины лежали мягкие мокасины.

– Соколиный Охотник? – тихо произнесла Мэгги. – Так это все он?

Это вселило в нее надежду. Если бы он ее возненавидел, ему стало бы все равно, как она выглядит. Она ожидала, что он вернется и скажет, что она должна уехать. Возможно, он смягчил свой гнев по отношению к пей. Хотя, скорее всего, это была просто жалость к ней и ее ребенку, который скоро родится. Надежда, что он все еще любит ее, улетучилась в небытие.

– Да, Соколиный Охотник приказал, – сказала Тихий Голос. Ее глаза сердито сузились, когда она посмотрела вниз на живот Мэгги. – Тихий Голос повинуется, потому что он вождь, и его слово – закон в этой деревне арапахо.

Тихий Голос сделала шаг по направлению к Мэгги и протянула к ней руку ладонью вверх.

– Теперь отдай мне свою одежду, чтобы я смогла заняться своими делами, – сказала она ледяным голосом.

Лицо Мэгги залилось краской от смущения. Она посматривала то на одну женщину, то на другую, не желая перед ними раздеваться. Она простояла так еще какое-то время, затем с облегчением увидела, что женщина, которая принесла платье и мокасины, отложила их в сторону, взяла одеяло и стала держать его перед Мэгги, таким образом закрывая ее от посторонних глаз, чтобы дать ей возможность переодеться.

Молча кивнув в знак благодарности этой женщине и зная, что Тихий Голос не уйдет до тех пор, пока не получит ее одежду, Мэгги начала раздеваться. Вещь за вещью она перебросила всю одежду через одеяло и, оставшись совершенно обнаженной, взяла у этой доброй женщины одеяло и обернулась им.

– Я надеюсь, что могу помыться в уединении, – попросила Мэгги, высоко подняв подбородок и глядя на Тихий Голос. Она поняла, что эта красивая женщина арапахо никогда не будет ее другом. В глубине ее карих, как у лани, глаз и в ее голосе было что-то такое, что говорило – она враг Мэгги.

Мэгги не знала – было ли это потому, что Тихий Голос ненавидела всех белых людей, или эти недобрые чувства она испытывала только к Мэгги, ведь та была не только светлокожей, но и с большим сроком беременности, и привезена красивым вождем арапахо. Какова бы ни была причина, было ясно, что Тихий Голос едва ли хотела находиться здесь и выполнять то, что приказал Соколиный Охотник.

– Ты будешь одна, – сказала Тихий Голос, жестом приглашая остальных женщин покинуть вигвам. Тихий Голос в последний раз окинула взглядом Мэгги, ее выступающий под одеялом живот, с отвращением простонала, затем развернулась и вышла, унося с собой грязную одежду Мэгги.

Облегченно вздохнув, – ведь столкновение уже было позади, – Мэгги села рядом с углублением для огня возле таза с водой. Она смотрела на огонь и чувствовала, как подступают слезы. Она была благодарна за надежду, которую дал ей Соколиный Охотник, надежду, что он ее простил. Означало ли его поведение то, что он все еще любит ее? Она не могла перестать его любить. Она бы сделала все, что угодно, чтобы вернуть его любовь! Она хотела остаться с ним, и не только до тех пор пока не родится ее ребенок, а навсегда.

Думая, что теперь все это невозможные мечты, она в отчаянии опустила руки в таз с водой и начала брызгать ею себе в лицо. Затем, омыв все тело, она насухо вытерлась.

Потом она подняла хлопчатобумажную сорочку и надела ее через голову. Она нашла, что сорочка была очень мягкой. Затем Мэгги натянула мокасины, которые показались ей удобными для ее отекших, уставших и болевших ног.

Чтобы распутать свои волосы, Мэгги причесала их пальцами, сидя на одеяле и глядя на котелок, от которого до сих пор исходил чудесный аромат, однако, поесть не осмелилась. Она не была уверена, оставалась ли там еда. Мэгги чувствовала себя совершенно изолированной и одинокой, но со вздохом подумала, что, по крайней мере, она спасена. Ей не придется рожать в одиночестве.