Горячее лето 42-го

- Тихонов! - негромко позвал старший лейтенант. - Привал.

Лейтенант Тихонов остановил отделение, и в свою очередь скомандовал:

- Отделение, стой! Десять минут привал. Можно перекурить и оправиться, - он тут же посмотрел на старшего лейтенанта. Мол, правильно все? Тот спокойно кивнул и Тихонов спокойно занялся своими делами. Значит, этот дядька, у них тут действительно старший, и не только потому, что у него звание выше.

- Кузьмин, в чем дело? - принялся за моего провожатого Зиновьев. Ты куда его гонишь, как пленного фрица?

- Да я, это... - смутился вначале мой конвоир.

Но, затем, взяв себя в руки, доложил более твердым голосом:

- Выполняю приказ майора Задорожного. Сопровождаю задержанного в расположении части неизвестного, без документов, в особый отдел. И вообще, хоть ты и сержант, Зиновьев, - добавил он, - я перед тобой отчитываться не обязан. Ступайте своей дорогой.

- Ага, понятно, - ответил, нисколько не смутившись, Зиновьев.

Потом, вытащил из кармана несколько красноармейских книжек, полистал их и, выбрав одну, показал ее Кузьмину:

- Какой же это неизвестный? Вот его документы. Это боец из моего взвода, Калмыков Андрей. И он, мне сейчас, нужен позарез. Понимаешь, о чем я толкую?

Молчавший, до этого момента старший лейтенант, вступил в разговор. И, первым делом представился, чем обрадовал меня, а на исполнительного Кузьмина, слегка нагнал жути:

- Старший лейтенант Владимиров! Возглавляю оперативную группу особого отдела фронта. Данной мне властью, я забираю у вас этого бойца. Он проходит свидетелем по одному, весьма важному, делу. На это есть распоряжение особого отдела 21-й Армии. Вот, - он расстегнул командирскую сумку, висевшую на боку и, достав оттуда какую-то бумагу, протянул ее Кузьмину, - ознакомьтесь.

Но, Кузьмин, протестующе замотал головой:

- Товарищ старший лейтенант! Войдите в мое положение, я ведь приказ выполняю! Если я не доставлю задержанного куда надо, мне майор Задорожный голову оторвет! Вы уж, как-нибудь сами с ним договаривайтесь, раз такое дело.

- Ладно, - согласился с его доводами Владимиров. - Поступим так: вы, с нами вместе, вернетесь назад, и мы постараемся уладить этот вопрос с вашим командиром, как положено.

Зиновьев подмигнул мне и кивнув головой в сторону старшего лейтенанта, тайком показал большой палец, мол, не переживай, теперь все будет в полном порядке.

Такой расклад устраивал всех. Поэтому, подняв отделение, лейтенант повел его дальше, а мы вчетвером: я, Кузьмин, Зиновьев и старший лейтенант Владимиров, поспешили за ними вслед.

Назад добрались гораздо быстрее, минут за десять, и пока лейтенант с пограничниками устраивались в тени кустарника, мы, опять же вчетвером, посетили майора-артиллериста.

Это был артполк нашей, 300-й дивизии и Зиновьева, как я убедился, майор Задорожный знал в лицо. Поэтому, ознакомившись с красноармейской книжкой и документами, предоставленными ему Владимировым, он отменил свой приказ о моем задержании. И, со спокойной совестью, передал меня старшему лейтенанту. На прощанье сказал, обращаясь почему-то к Зиновьеву:

- Вот, месяц назад, такой же случай был. Помнишь, сержант?

Михаил, молча, кивнул, подтверждая слова Задорожного. А тот продолжал:

- Отступали мы, но с боями. Бои жестокие были. И как-то, объявляется у нас в расположении боец незнакомый. Доказывает нам, чуть не со слезами на глазах, что отстал, мол, от части, и все такое подобное. Там, на Осколе, действительно, такая неразбериха была, не понять где свои, где чужие. Сверху, авиация нас гвоздит, впереди танки, пехота. Обходят нас все время, только успевай позиции менять. Снарядов - кот наплакал. Эх, мать! - разгорячившись, махнул рукой майор.

Потом закурил и продолжил:

- Мы его, вот так же, сдали в особый отдел. Ну а я, присутствовал при допросе. Там его, как положено, спрашивают: ' - Кто такой? Откуда?'. Смотрят - документы, вроде бы, в порядке. Соседней, 304-й дивизии, такого-то артполка боец. Вот. И фамилии всех командиров знает - от зубов отскакивают! Не подкопаешься. Но промашка у него, все же вышла. Называет он, между прочим, фамилию одного лейтенанта, своего командира батареи. А лейтенант этот, моим двоюродным братом оказался. Мы, с ним, одно училище заканчивали, только я четырьмя годами раньше, а он, перед самой войной. Так вот, этот задержанный, когда его прижали, как следует, клянется и божится, что неделю назад они стояли в обороне там-то и там-то. Да, действительно, стоял с нами по соседству этот полк и эта батарея. Так вот, этот сукин сын, пытался доказать нашему уполномоченному, что он, еще неделю назад, под командованием моего двоюродного брата-комбата, героически сдерживал натиск немецких танков.

И, повысив голос, зло закончил: