Горячее лето 42-го

Давыдов действительно в Румынии отлично поработал, одних мостов уничтожил больше сотни, все что видел, захватывая взрывчатку, освобождая лагеря военнопленных, рос в количестве, оставляя основной ударной силой пять сформированных батальонов. Он так развернулся, что румыны сняли две дивизии с фронта, да и немцы направили на его перехват полноценный пехотный полк. Этот полк он встретил как надо, устроил засаду, которую немцы спокойно себе прозевали, и, когда вошли в западню, практически начисто уничтожил, взяв богатые трофеи. Кстати, после этого партизанский отряд в три десятка бойцов и присоединился к нему, где комиссаром говнистый политработник был. И примерно в это же время наше командование, узнав о Давыдове, видимо подпольщики сообщили, выслали делегата связи, он же и занял должность особиста. К слову, обо мне спрашивал много, и видимо бумаги с расспросом отправил с одним из самолетов на Большую Землю. Давыдова приказом командования партизанским движением назначили командующим партизанского края в этих местах, степи, не самое удобное место, приказав освободить как можно больше земли и удерживать, посулив звание генерала. Видимо надеясь, что оттянет на себя несколько дивизий с фронта. Он сформировал четыре бригады по три тысячи бойцов и командиров в каждой, командиров сам отбирал, из доверенных, получивших большой опыт партизанских и диверсионных действий, и отправил в разные стороны, а со своей дивизией, у него, оказывается уже тридцать тысяч активных штыков было, стал уходить в сторону Умани. Вот только румыны учли ошибку немцев и без воздушной разведки никуда. Тут-то его и загнали в этот город, видимо, решив покончить сначала с дивизией, а потом и бригадами заняться. Полковник стал выяснять, где другие партизанские бригады, высылая делегатов связи под охраной.

Перед уходом я пообщался с особистом, он дал понять, что хочет поговорить. Полчаса всего, я торопился покинуть эти края, время поджимало, я же не знал, что мне два карательных батальона встретятся. Он мимоходом удивился, что я уже не старлей, в петлицах шпалы капитана, изучил мои документы, все метки и все, что положено, было отмечено, явно запомнив номер удостоверения. Я сообщил ему, что звание получил всего двое суток назад, пояснив, что самолетом доставили вместе с формой. Тот покивал, явно не поверив, что-то он знал, но что – не говорил, вернул удостоверение и стал уточнять некоторые вопросы по старым моим делам, на что я всегда отвечал, что давал подписку о неразглашении. А вот по следующему заданию ответил честно, мне выгодно, если немцы узнают и засаду решат устроить, больше набью. И пояснил, что получил приказ уничтожить карательные националистические батальоны, на что услышал горячее одобрение. Видимо встречался или слышал о них. Вот на этом простились, и я укатил прочь. А сейчас вот и до аэродрома добрался.

Глава 16

Любая война популярна в течение первых тридцати дней.

Артур Шлезингер

Так как я уничтожил уже два батальона из списка по квесту, напомню, их там девятнадцать всего, то можно слегка расслабиться. Я тут подумал: Бухарест брал, и пусть по факту меня оттуда все же вышвырнули, но Умань-то наша, просто временно оккупирована, вот и прикинул, не повторить ли? Пройти ее всю, как Симферополь. Пусть крымский город от этого сильно пострадал, Бухарест я вообще не жалел, но тут свои люди, и придется работать ювелирно. Ладно, отработаю зачистку города, но ведь я уйду, а жители останутся. Немцы ведь поквитаться решат, а я далеко буду. М-да, даже не знаю, что и делать. Вот обо всем раздумывая, я зачистил аэродром и осмотрел технику. Аэродром немецкий, румынских самолетов тут нет, впрочем, «шторьх» я тоже не нашел. Кстати, про тот, что в Румынии оставил, его исчезновение мне Давыдов объяснил. Его бойцы нашли, случайно, когда отходили от уничтоженного военного городка через лес, и использовали, пока топливо было, как воздушного разведчика. Летчики нашлись, потом буксировали с собой, надеясь, топливо найти. А во время одного из разведывательных полетов он не вернулся, видимо сбили. А палатка теперь за полковником числится.