Горячее северное лето

Он не торопил ее, не помогал и не вбивался глубоко в горло, понимая, что и она не будет в восторге от этого, но и для него самого в таком случае все кончится слишком быстро. От острого же удовольствия на грани кровь медленно закипала в жилах. Радов больше не понимал, как можно было держать эту женщину на расстоянии столько времени и зачем вообще он делал это. Не понимал, как отпустить ее после, довольствуясь только этими минутами.

И все же за миг до оргазма он разжал ослабевшие пальцы, словно уже отпуская ее от себя. Волосы шелковой вуалью рассыпались по голой спине Таисии.

Радов хотел предвосхитить ее действия, ей не обязательно было глотать, не обязательно было делать для него настолько много, но Тая вбила последний гвоздь в крышку независимости Радова.

Она проглотила все до последней капли.

Глава 24. Таисия

Она бы сделала это еще раз, если бы минет помогал хоть как-то унять собственное желание.

Не глядя на Федора, Тая поднялась с колен и на нетвердых ногах вернулась к креслу, на котором осталась одежда. Шла ровно, хотя ее едва ли не трясло от желания затрахать Радова до смерти.

Поэтому и не смотрела. Один взгляд, и она снова набросится на него, чтобы целовать, облизывать, гладить и пробовать на вкус. Нет. Она задолжала ему только один оргазм. И она его вернула.

Голая, потянулась к бутылке и сделала один крохотный глоток прямо из горла. Коньяк обжигал.

Радов все это время молчал.

Как же сильно она боялась оборачиваться к нему теперь! Не дай бог, увидеть в его глазах разочарование или скуку. Многое сейчас могло ее ранить, а ей хотелось помнить только тот бешеный огонь, который плескался в его глазах, пока он смотрел на нее, как на самую прекрасную женщину на планете.

Тая потянулась к своим вещам, когда услышала:

- Кажется, у нас проблема.

Ну да. Уйти от него без какой-нибудь шпильки было даже непривычно.

- Правда? - спросила она, комкая в руках штаны. - Какая же?

- Я снова тебя хочу.

- Но ты разве не…

- Разве я не слишком стар для второго раза? Знаешь, я тоже так думал.

Она мягко обернулась на пятках.

Сомнений не было. Говорить можно было всякое, а вот подделать стояк уже сложнее.

Глядя на размеренные движения его ладони, Тая сглотнула.

- Ну…

Она попыталась привести мысли в порядок, но бессовестные, наглые движения его руки по собственному члену гипнотизировали, сводя на «нет» способность мыслить о чем-то другом, кроме секса.

- Ты тут только что обвинил меня в том, что все это мой коварный план, чтобы заставить тебя сохнуть по мне. Так что я даже не могу представить, что ты придумаешь после того, как мы все-таки переспим.

Радов снова провел рукой по члену, не сводя с нее темного взгляда.

- А какая разница, что будет после? - спросил он. - Ты ведь уедешь. И никогда не узнаешь, о чем я буду думать.

- Ну да, действительно. Как и ты не узнаешь, о чем буду думать я.

Радов поднялся на ноги, быстрым движением отбросил со щиколоток штаны и белье.

- Я, кстати, тоже многое подзабыл.

Он стянул через голову свитер так, как это умеют делать только мужчины. И сделал еще шаг ближе к ней.

Тая забыла, как дышать.

- Твой супердорогой пес смотрит на меня, - выдохнула она. - Это немного нервирует.

- Джей сдал меня, не так ли? Он сразу узнал породу, видно было по его квадратным глазам.

Радов преодолел последний шаг между ними.

- Ты уверен, что хочешь этого? - прошептала Тая.

- Еще никогда не был ни в чем так уверен, как в том, что совершаю сейчас ошибку. Но остановиться уже не могу.

- Считаешь, это ошибка?

Он провел рукой по ее чувствительной груди и спросил:

- А разве нет?

- Еще какая, - выдохнула она.

Он подхватил ее под бедра, и она обвила ногами его талию. Он смахнул одной рукой все, что было на столе: журналы наблюдений, тетради, листы бумаги и карандаши посыпались на пол. Как и торшер. Рухнув на пол, лампа теперь светила криво, но все-таки не разбилась. С тяжелым грохотом сползли вниз аппараты связи.

Все это время Радов целовал Таю, а после посадил на очищенный для нее стол.

- А еще у меня нет презервативов, - сказал он между поцелуями.

- Я на противозачаточных.

Она обвила его шею руками и снова целовала, пока он руками исследовал ее тело. А после нагнулся и поцеловал сначала одну, потом вторую грудь.

Сгорая от нетерпения, не в силах хоть сколько-нибудь еще затягивать прелюдию, Тая скользнула рукой между их телами и просто направила его член в себя.

Радов тут же, инстинктивно толкнулся бедрами, одним ударом погружаясь в нее целиком. Она выгнулась под ним:

- О боже!

Радов весь словно окаменел и, сцепив зубы, пробормотал:

- Нет, Тая, сейчас ты будешь звать только меня.

Он провел языком по груди, пробуя кожу вокруг сосков.

- Только мое имя, иначе решу, что ты думаешь о другом. Это ясно?

Он снова вышел почти полностью и снова вошел так глубоко, как только мог. Ударил бедрами так сильно, что Тая не сдержала громкого стона. Он хочет, чтобы она звала его по имени? Как ей сделать это, если в этот момент она не помнит даже, как зовут ее саму?