Горячее северное лето

Хотя его глаза полезли на лоб, когда Таисия медленно опустилась перед ним на колени, коснувшись ладонями бедер.

Голая женщина на коленях это испытание. Радов, конечно, представлял Таисию в этой позе, но и не думал, что она сама вот так опустится перед ним. Властная, эгоистичная, теперь она смотрела на него из-под полуопущенных ресниц, позволяя шелковым волосам струиться по голой спине.

Покорность. Вот, что излучал ее взгляд. Вот, что заводило еще больше, чем дерзость. Смирение, от которого сносило крышу, как от урагана.

Ее пальцы скользнули по его штанам, обжигая через ткань, как если бы она водила по его коже раскаленными угольками.

Она наклонилась так низко, что твердыми сосками коснулась его бедер. Кажется, еще мгновение назад он испытывал вселенскую усталость и у него было одно-единственное желание - забыться сном на три свободных часа.

Сейчас от усталости не осталось и следа. А желания были совсем другие.

Ее пальцы скользнули выше, Таисия перехватила края его штанов и потянула. Радов сглотнул.

Он не ждал от нее этого. Только не от нее.

- Не понимаю, как он мог думать, что я выйду за него, - сказала Тая, - ведь я ни разу не делала этого с ним.

Ни разу за год?! Но голос подвел Радова, ему не удалось произнести это вслух.

- Я даже не уверена, что помню, как это делается… - продолжила она, кутаясь в шелк волос.

- Думаешь, я поверю в это?

О, он все-таки может говорить.

- Можешь не верить, - пожала она плечами. - Не знаю, за кого ты меня принимаешь, но уверена, что ты сильно ошибаешься.

- И зачем ты делаешь это сейчас?

- Я задолжала тебе оргазм, - просто сказала она.

- Для этого необязательно раздеваться.

- Так тебе будет что вспомнить, когда я уеду.

Ему и так достаточно впечатлений, он бы даже сказал чересчур много впечатлений. Пальцы аж чешутся от желания запустить их в ее волосы, намотать хвост на кулак и взять ее рот.

Но почему она готова позволить ему самоутвердиться за ее счет? Почему сейчас? Почему именно ему?

Он недооценивал эту женщину. Наверняка, это опять один из ее коварных планов. Но ведь она сказала, что уедет завтра, а самому подняться и уйти от нее сейчас нереально. Так есть ли у него выбор?

Он приподнял бедра, и она тут же проворно стянула с него штаны до самых щиколоток.

Провела носом по ткани боксеров и подцепила резинку большими пальцами. С губ сорвался первый стон, когда она конец-то избавила его от белья.

И второй, когда она облизала губы, глядя на его член.

В тот же миг он перехватил ее волосы, немного запрокидывая ей голову. Их глаза встретились.

- Это твой план, не так ли? - прохрипел Радов. - Сделать так, чтобы потом я свихнулся от тоски по тебе? Такие женщины, как ты, наверное, не могут просто так отстать от мужчины, если они не валятся к ним в ноги.

Их лица оказались друг перед другом. Синий шторм в глазах Радова против обжигающего искушения в ее серых глазах.

- Думай, что хочешь, - только и ответила она.

И вжалась в его губы своими, а его члена в этот момент коснулись вовсе не руки. Чувствительную кожу царапнули твердые соски.

Вот так и сбываются мечты.

- Ты хотела, чтобы у меня было, что вспомнить? - спросил Радов, отстранившись. - Тогда приподнимись и сожми свою грудь руками.

Тая исполнила, коснувшись себя. Он сам направил свой член, придерживая за основание, а когда Тая, не сводя с него взгляда, лизнула его, как мороженое, Радова в тот же миг катапультировало в прямо в рай.

Сердце едва не проломило грудную клетку. Он откинулся назад, на миг прикрыв глаза, и почувствовал, как Тая взяла инициативу на себя. Провела губами снизу вверх, не касаясь члена руками, позволяя тому скользить по ее губам и щекам.

Обвела языком головку, а потом сомкнула губы.

И он слетел с тормозов. Действительно намотал ее волосы на кулак и оторвал от себя, чтобы поцеловать. Так было бы правильнее, с такой женщиной и надо было начать с поцелуев, а не с минета, но что уж…

Он с жадной страстью пробовал ее губы, пока ее руки не знали покоя, а сама Тая водила грудью о его член твердыми сосками. Шелк ее волос в его пальцах, тяжелое горячее дыхание, податливое льнущее к нему гибкое тело. Ему казалось, он вот-вот взорвется.

Радов целовал ее до головокружения, не давая ни ей, ни себе сделать новый вдох, потому что как мог пытался продлить то, что не могло длиться вечно, как бы сильно ему этого не хотелось. Тяжело дыша, он отпустил ее губы и, надавив на затылок, направил ее рот ниже. Там, где больше всего в нем нуждался.

Она помогала себе руками, потому что не могла вобрать его в рот целиком, и часто сбивалась с ритма, так что у Радова не осталось причин не верить, что она ни разу не опускалась на колени перед Джеем за этот год. Ее неопытность чувствовалась в каждом сбивчивом движении и только то, что Тая не выдерживала ритма, и помогало хоть немного продлить сказку.