Горячий 41-й год

— Меня зовут Курт Зейдель и я обер-лейтенант. Я офицер и сейчас предлагаю вам, как офицеру, сдаться, а ваши солдаты должны подчиниться вашему приказу. Насчёт гарантий я ещё раз их подтверждаю.

Я сидел и с лёгким удивлением рассматривал сидящего передо мной немецкого офицера. Спорить с ним мне не хотелось, это было бесполезно и бессмысленно. Убить его, достать пистолет и пристрелить или приказать это сделать подчинённым — слишком примитивно. Хотелось раздавить его психологически — сломать и раздавить. Показать, что кроме жизни любой ценой есть другое, более высшее.

Приподнялся и выглянул из-за края. Пылевое облако рассеялось и прекрасно было видно, как на дамбе опасливо суетились немецкие солдаты, готовясь оттуда стащить разбитую технику. Ну, пусть суетятся, минут через сорок наступит темнота и вряд ли они будут наступать ночью. А утром мы ещё посмотрим.

— Увинарий, ну-ка помоги офицеру подняться, пусть посмотрит на дамбу. — Все зашевелились и полезли к краю выемке, чтобы тоже смотреть — А что там? Помкомвзвода помог немцу подняться и тот тоже выглянул и посмотрел в сторону дамбы и через полминуты сел обратно на землю.

— Ну что, Курт, что ты там увидел? Чего молчишь? Ты что — так ничего и не понял? — Немец молчал и смотрел прямо мне в глаза, отчего у меня даже шевельнулось подобие уважения к нему и ещё больше захотелось победить его в этом поединке, — Странно… А там стоит твоя часть и никуда она до утра не дёрнется. И мне сейчас всё равно — Кто там стоит? Полк, дивизия, армия, но я её, вот с ними, — обвёл руками сидящих в выемке, — остановил. Я выполнил свою задачу. Выполнил приказ командира дивизии. А ты нет. Ты её завалил. Вот я не безмозглый дурак и понимаю, что завтра, часиков так в восемь, уже буду наверняка убит и ты тоже тут же будешь убитый валяться. Только вот мой командир дивизии завтра донесёт в штаб корпуса, что майор Третьяков с противотанковой батареей и стрелковым взводом погиб, но остановил противника и дал дивизии возможность переправиться на тот берег, спас тем самым тысячи жизней солдат, раненых и гражданским. И сто, а может более человек, которые видели, как я уходил сюда, тоже будут помнить об этом, а когда выживут — вспомнят, хорошо и с уважением. А твой командир полка с офицерами штаба завтра остановятся над твоим трупом и сожалением скажет — Я же верил ему…

У немца болезненно дёрнулась щека и я не замедлил додавить его:

— Угадал…? И ты после этого предлагаешь нам сдаться… Вот знаешь в чём моя сила? У меня есть выбор, а у тебя его нет. Я могу сейчас достать пистолет и пристрелить тебя. Ты мне не нужен, одни хлопоты от тебя.

Я достал пистолет и приставил его ко лбу пленного и он сильно побледнел:

— Сейчас нажму на курок и ещё через пятнадцать секунд тебя выкинем из этой ямы… Но…, противно тебя вот так убивать, зато это мой выбор…, — взвёл курок и сухой щелчок заставил немца вздрогнуть.

— Боишься… А хочешь я тебя отпущу? — Внезапно изменив направление своих рассуждений, заставил немца опять вздрогнуть и в его глазах мелькнула безумное желание жить. Я опустил пистолет и, поставив его на предохранитель, сунул в кобуру, — Иди… я тебя отпускаю…

Немец глядел на меня во все глаза, не веря в то, что ему предложили и в яме повисло удивлённое молчание.

— Иди, обещаю, в спину стрелять не будут. Шагай, ты мне не интересен…

— Товарищ майор, если вы не хотите пачкаться, дайте я его грохну, — нарушил молчание Петька и, сухо клацнув, отвёл затвор автомата в заднее положение.

— Ты лучше свяжи ему руки и развяжи ноги.

— Товарищ майор, да я его…

— Товарищ боец, закройте рот и выполняйте мой приказ. А ещё возьмите и помогите ему вылезти из ямы.

Петька обидчиво дёрнул плечом и рывком поставил немца на ноги и тот не веря в происходящее, опять глянул на меня:

— Господин майор, так я могу идти?

Но его зло пнул под жопу Петька и стал выталкивать из выемки:

— Иди… иди отсюда Фриц, а то я тебя сейчас сам стрельну… иди…, радуйся, что у нас майор такой добренький.

Курт вылез наверх и остановился, глядя сверху на нас, и неуверенно спросил:

— Так я пошёл…?

Я устало махнул рукой — Иди мол, и немец пошёл. Сначала медленно, но чем дальше он отходил, шаг его всё ускорялся и через сто метров он перешёл на неуклюжий бег. Бежал бы быстрее, но мешали связанные сзади руки.

— Товарищ майор, дайте я его сейчас грохну… уйдёт же, — Петька умоляюще смотрел на меня.

— Отставить, — солдат с недовольным лицом опустился вниз.

— Всё…, дошёл до своих, — старшина спустился вниз, помолчал немного и спросил, — А всё-таки, товарищ майор — Почему вы его отпустили?