Горячий камушек

Комната была, тем не менее, опрятной. Дортмундер приучился к аккуратности за время своего первого срока и с тех пор никогда не отвыкал от нее. Жить в опрятном было легче, и если вещи содержались чистыми и в порядке, даже это серое зачуханное стойло было легче переносить.

По крайне мере временно, временно.

Дортмундер поставил воду для растворимого кофе и сел просмотреть газету, которую утащил утром из нужника. Ничего в ней интересного, совсем ничего. Гринвуд не всплывал в газетах уже почти неделю, а все остальное на свете не привлекало его внимания.

Дортмундер искал возможности отыграться. Три сотни, которые он получил у майора Айко, давно уже кончились, и с тех пор ему действительно приходилось урезать расходы. Он явился в полицию, как только попал в этот город — нет смысла нарываться на неприятности, — и они добыли для него какую-то смехотворную работенку при муниципальной площадке для гольфа. Он поработал там один день, подстригая края зелени, цвет которой напоминал ему о вонючем Изумруде Талабво, и дело кончилось тем, что у него сильно сгорела тыльная сторона шеи. Этого хватило вполне. С того времени он перебивался за счет мелких краж.

Как прошлой ночью. Прогуливаясь и ища, чем бы поживиться, он наткнулся на одну из круглосуточных прачечных-автоматов, где дежурная, пожилая круглолицая женщина в сером выцветшем платье, сидела на голубом пластиковом стуле и крепко спала. Он вошел, спокойно взломал автоматы один за другим и вышел с двадцатью тремя долларами семьюдесятью пятью центами в кармане, все двадцатипятицентовыми монетами, так что штаны едва держались на нем. Если бы в этот момент ему пришлось удирать от легавого, он бы наверняка проиграл забег.

Дортмундер потягивал растворимый кофе и читал страничку юмора в газете, когда в дверь постучали. Он вздрогнул, инстинктивно глядя в окно и пытаясь вспомнить, есть ли там снаружи пожарная лестница или нет, но потом сообразил, что в данный момент он не в розыске, и покачал головой в раздражении на себя. Затем встал и подошел к двери. Это был Келп.

— Тебя чертовски трудно найти, — сказал Келп.

— Недостаточно трудно, — сказал Дортмундер. Он показал большим пальцем, себе за плечо и сказал: — Заходи.

Келп вошел, Дортмундер закрыл за ним дверь и спросил:

— Что теперь? Еще одно тепленькое дельце?

— Не совсем, — ответил Келп. Он оглядел комнату. — Роскошно живешь!

— Что ты имеешь в виду этим своим «не совсем»?

— Не совсем другое дельце, — пояснил Келп.

— В каком смысле не совсем «другое»?

— Ну, в смысле — то же самое, — сказал Келп.

Дортмундер удивленно посмотрел на него.

— Снова изумруд?

— Гринвуд припрятал его, — объявил Келп.

— Дьявольщина! — заорал Дортмундер.

— Я только говорю то, что сказал мне Айко. Гринвуд сообщил своему адвокату, что он спрятал камень, и послал адвоката к Айко. Айко сказал мне, а я говорю тебе.

— Зачем? — спросил его Дортмундер.

— У нас все еще есть шанс на тридцать кусков, — сказал Келп. — И снова по сто пятьдесят в неделю, пока мы готовимся.

— Готовимся к чему?

— Вытащить из тюрьмы Гринвуда, — уточнил Келп.

Дортмундер скривился.

— Здесь кто-то видит привидения, — сказал он. Подошел к столу, взял свой кофе и выпил.

Келп не унимался:

— Гринвуд сгорел, и он знает это. Его адвокат говорит то же самое, у него нет шансов на оправдание. И они отмотают ему на всю катушку, потому что они сильно огорчены, что камушек испарился. Так что — либо он вернет им камень, чтобы облегчить приговор, либо отдаст камень нам, чтобы мы вытащили его. из тюрьмы. Все, что нужно сделать, — вломиться туда и достать его, Гринвуда, и камень — наш. А там… каждому по тридцать кусков, вот так-то вот.

Дортмундер нахмурился.

— Где он?

— В тюрьме.

— Я знаю это, — сказал Дортмундер. — В смысле — в какой? В обычной?

— Не-е. Там были какие-то неприятности, ну они и перевели его с Манхэттена.

— Неприятности? Какие неприятности?

— Ну, мы были белые люди, которые украли изумруд у черных людей, поэтому целая толпа заводных типов из Гарлема села в подземку, приехала в тюрягу и устроила тарарам. Они хотели линчевать его.

— Линчевать Гринвуда?

— Я не знаю, где они этому научились, — Келп пожал плечами.

— Мы «брали» эту штуку для Айко, — сказал Дортмундер. — Он-то черный.

— Ну да, только об этом никто не знает.

— Да стоит только взглянуть на него, — возмутился Дортмундер.

Келп покачал головой.

— Я говорю, никто не знает, что он стоит… за этой кражей.

— Ох, — Дортмундер обошел комнату, грызя костяшку большого пальца правой руки, как всегда в момент раздумья. — Так где же он? В какой тюрьме?

— Ты имеешь в виду Гринвуда?

Дортмундер перестал ходить и тяжело поглядел на Келпа.

— Нет, я имею в виду короля Фарука.

Келп был сбит с толку.

— Короля Фарука? Я не слышал о нем сто лет. Он что, тоже где-то сидит?

Дортмундер вздохнул.

— Я имел в виду Гринвуда.

— Что же общего…

— Это был сарказм, — проворчал Дортмундер. — Я больше так не буду. Так в какой тюряге сидит Гринвуд?

— А-а, в какой-то симпатичной, на Лонг-Айленде.

Дортмундер подозрительно посмотрел на Келпа. Тот сказал это слишком легко, как бы совсем невзначай.