Горячий контакт

– Шустрый ты, – неожиданно успокоился мой командир и убрал пистолет в кобуру. – Откуда у тебя такая пушка?

Я молча протянул ему «Единорог».

– Именное, – удивился капитан, – это за какие радости сам главком вручил тебе такую пушку?

– Товарищ подполковник, – делано смутился я. – Запросите об этом у командира дивизии. Он в курсе.

– Да что ты за тип, о котором сам Ладыгин знает интимные подробности? Он даже о нас, своей гвардии, через раз упоминает.

Ого, какое самомнение!

– Представитель главкома по соблюдению техники безопасности в дивизии! – громко сообщил появившийся командир полка.

Ответом ему был громкий смех. Ардашев в карман за словом не лазил, мог так ославить пилота, что данное им прозвище навсегда прилипало к бедняге. Мое представление было оценено как очередной развод.

Комэск в восторге хлопнул меня по спине:

– Теперь мы будем называть тебя представитель.

Последнее слово он принес с интимным придыханием.

Балагурство подполковника вызвало новые взрывы смеха.

Я отобрал из рук комэска «Единорог» и спокойно заметил:

– Товарищ полковник прав, я действительно представитель главкома.

– Да ну, – саркастически заметил капитан, глядя больше не на меня, а на командира полка, который стоял рядышком и посмеивался. Он свою информацию выдал, а дальше пусть пилоты сами разбираются. Насколько он понимал, у нового лейтенанта зубки еще те, сопоставимы с крокодильими.

Я активировал компьютерную систему комбинезона и высветил на нагрудном экранчике удостоверение.

Вряд ли когда-нибудь простой подполковник пусть и элитной дивизии видел самоличную электронную подпись главнокомандующего ВВКС, а не ее более простую копию. Но мне он поверил и с большим трудом не позволил себе разинуть рот от удивления.

– Товарищ полковник, – уже с мольбой обратился Привалов к Ардашеву, – объясните, что за хрень. Я ничего понять не могу.

– Знаю не больше вашего, – сразу стал серьезным комполка. – Но командир дивизии сообщил, что главнокомандующий серьезно обеспокоен участившими авариями в одной из лучших дивизий и пообещал Ладыгину лично заняться состоянием дивизии. Сделал, правда, это очень экстравагантно, отправив к нам такого своего представителя.

Касаясь Савельева. Информация в рамках личного дела. Новоиспеченный пилот. Боевой стаж минимальный. Окончил в гражданском университете военную кафедру и Новосибирские курсы военных пилотов. Обратите внимание: курсы длятся полгода и выпускают желторотых птенцов в звании сержантов. Савельев проучился немногим более половины срока и был выпущен в звании лейтенанта.

– Ого! – сказал кто-то позади меня.

– На счету девять сбитых машин, – продолжил полковник.

– Если боевой стаж минимальный, откуда же сбитые самолеты? – недоумевал комэск.

– В личном деле записей нет, – ответил подполковник. Лукавинка в его голосе говорила, что, скорее всего, информация у него была, но делиться ею просто так он не хотел.

Давить на командира полка, хоть он и был свой парень в доску, все же чревато. Оставался я.

– Так и откуда же, товарищ лейтенант? – насмешливо поинтересовался комэск у меня. – Ах да, дайте догадаться. Вы сбили их из своего именного «Единорога»!

– Могу сказать, когда мы останемся одни, – таким же интимным голосом сказал я. Пилоты разразились громом смеха. Острый язык здесь ценился в полку не меньше, чем оружие.

Комэск слегка покраснел, но потом махнул рукой. Сам виноват, подставился.

– Мне бы хотелось, товарищ подполковник, ознакомиться с личным составом эскадрильи. Нет, зачем же, не надо строить, – остановил я, – у вас есть помещение, где можно спокойно разместиться?

Привалов улыбнулся:

– А ты не такая сволочь, как иногда кажешься. Я думал, построишь всех по стойке смирно. У нас есть комната отдыха, там разместятся все.

Но перед этим я попросил кадровика и медика остаться со мной так сказать тет-а-тет.

Ардашев, любопытный, как тетерев на току, пригласил в свой кабинет.

Я вынул свой штатный планшетник, развернул его и посмотрел на файлы кадровых и медицинских дел пилотов, скинутых мне компами соответствующих служб, чьи начальники находились здесь же.

– Интересная информация.

Любаревич на правах красивой барышни попыталась схулиганить, заглянув на экран, но я был к этому готов, сразу же включив заставку. На нее смотрел балдеющий Эйнштейн, высунувший язык.

Я сделал вид, что не заметил ее действий и продолжил:

– Товарищи, вы мне представили ряд файлов. Но имеющиеся у меня материалы представляют серьезные различия с ними. Я делаю вывод, что часть информации вы не захотели мне представить. Это нехорошо.

– У меня нет дополнительных материалов! – тут же запальчиво возразила медик.

Мы с Ардашевым переглянулись и дружно вздохнули. Ля фам есть ля фам. Весь ум уходит в красоту.

Козлов ничего не понял, но благоразумно промолчал.

– Душечка, – ласково, как девочке, начал объяснять Ардашев, – у товарища лейтенанта электронная печать главкома. Да он сайт штаба округа вскроет, а не то что компы пары заигравшихся полковых работников.