Горячий Май

И будто нарочно, он замедляет движения. В тот самый миг, когда до края пропасти осталось совсем немного. Я разочарованно застонала. Май улыбнулся, проведя влажным ворсом по моим напряжённым соскам, и наклонился. Он подразнил острые вершины языком, поцеловав самый кончик.

Голубые глаза горели огнём воодушевления. Май осмотрел стол и улыбнулся.

— Кажется, вот это акрил на водной основе? Он смывается.

— Смывается. Что ещё ты придумал, безумец?

— Хочу свою картину. Нарисованную нами двумя. А теперь закрой глазки, мой ангел.

— Но…

Его губы убеждают меня в том, что никаких «но» быть не должно. И уже через мгновение на обнажённое тело тут и там ложатся прохладные мазки. Понятия не имею, что получится в итоге и на что это будет похоже. Но Маю нравится. Он сам уже тяжело дышит и едва не срывается. Чувствую, как кисть подрагивает в его длинных пальцах, когда последний прохладный мазок пробегается вдоль сосков.

— Готово?

— Ещё нет…

Потом настаёт черёд его пальцев. Я потрясённо вскрикиваю, когда понимаю, что сейчас Май довольно размазывает по моему телу всё то, что недавно нанёс. Его горячие пальцы скользили по шее и спускались на грудь. Он сжимал грудь, лаская. С моих губ начали срываться уже не стоны, но всхлипы.

Май, словно наслаждаясь моей беззащитностью и покорностью, начал медленно скользить по рукам и ногам. Его пальцы чертили узоры возле сосков. Грудь, и без того налитая, стала ещё чувствительнее к изощрённой пытке лаской. Пальцы поглаживали нежную кожу живота и спускались ещё ниже. Я распахнула бёдра шире, подаваясь вперёд, на ласку.

— Ш-ш-ш-ш… Туда нельзя, сладкая.

— Ма-а-а-ай… Я тебя хочу.

— Ещё раз, Ника, убедительнее.

Я распахнула глаза, смотря прямо на него, довольного, невероятно возбуждённого и безумно красивого. Светлые волосы растрепались. Я облизнула пересохшие губы. Сейчас Май был похож на сексуального и порочного ангела.

— Рисование затянулось. Я хочу увидеть конечный результат.

— Раздень меня, если хочешь.

Любимая фраза Мая, после которой все планки срывало напрочь. Кажется, ему нравилось смотреть, как я, трясясь от перевозбуждения, спешно начинаю избавлять его от одежды. Выдержки и терпения не хватает. И пуговицы жалобно трещат. Краски запачкали всё. Я и сама сейчас напоминаю какой-то безумный полёт фантазии любимого мастера по боди-арту. Остаётся лишь немного.

Май накрывает меня собой. Прямо здесь же, на полу мансарды. Нет желания идти дальше и терпения — тоже. Короткие быстрые толчки. Его член уже врезается в лоно. Май вновь и вновь завоёвывает меня, приподнявшись на локтях. Он гладит пальцами мои скулы, пока его член вбивается глубоко внутрь.

— Я тебя люблю, Май…

— Так? — он посылает член глубоко внутрь.

От удовольствия поджимаются пальцы на ногах. Губы выпускают громкий стон. Лоно безостановочно пульсирует, сжимаясь вокруг его члена.

— Нет! Сильнее, Май. Я люблю тебя сильнее.

— Намного?

Ещё немного и нас точно смоет за грань. Провожу пальцами по своей груди и переношу ярко-жёлтые, оранжевые мазки на его лицо. Май останавливается, тяжело и быстро дыша. Кайфует от нашей сумасшедшей близости. Меня и саму лихорадит от нереальности происходящего.

Это нечто большее, чем беспредельный секс, нечто более откровенное, чем готовность всегда принять Мая так, как он того захочет. Так, как хочется этого нам. Обоим.

Короткий жадный поцелуй. Май выдыхает мой имя и усиливает напор. Мы связываемся друг с другом языками и сталкиваемся зубами. Мокрые от пота тела превращаются в одно яркое пятно под стоны удовольствия в унисон и дрожь от оргазма.

Сейчас мы ближе друг к другу, чем когда бы то ни было, нет ни одной границы. Мы пересекли их все.

Границы благоразумия и логики, границы морали, болтающейся ярмом на шее. Сейчас есть нечто большее. Есть только он и я. Есть мы, дикие, страстные и жадные, безумно влюблённые.

Эпилог

Прага, спустя полтора года

Ночная Прага кажется нереальным миражом, иллюстрацией к сказке… Да чем угодно, только не реальным городом. На всём лежит шапка снега, мягкого и пушистого. В свете ярких витрин и праздничных декораций он сверкает, словно мелкодисперсная звёздная пыль.

— Долго ждала?

— Нет, но уже успела жутко соскучиться, — отвечаю я Маю, обнимая его. — Ты без шапки?

Май даже не застегнул светло-серое шерстяное пальто, а ярко-жёлтый шарф болтается на шее, доставая длинными концами почти до колен.

— Тёплая погода, Ника.

— Ты только вылечился от простуды, — возражаю я, наматывая шарф ему на шею.

Май терпеливо дожидается, пока я закрою ему горло, а потом всего несколькими движениями опять разматывает шарф, оставляя его болтаться.

— Мне понравилось болеть, Ника. Из тебя вышла самая сексуальная и горячая сиделка, — соблазнительно улыбается он. — Хочу ещё одну порцию домашних каникул.

— Хитрец!.. Тогда снег тебе в помощь.

Я дотягиваюсь до ветки дерева, раскачиваю её. Я надеялась стряхнуть на Мая немного снежного конфетти, но вместо этого мне на голову свалилась шапка снега. Май замирает на секунду, а потом начинает оглушительно звонко смеяться надо мной, застывшей от изумления.