Горячка

— Ну, знаешь… тут был нужен кролик для опытов, вот я им и стал. — Монтань рассмеялся. — Я ел по штучке в день. И не умер. Как говорится, мне везло!

— Да ты с ума сошел! — завопил Пауло.

— Нет, я осторожненько…

Ну вот, парень лопал половину всех этих растений, понятия не имея, чего сует в рот, и еще заявлял, что он осторожный!

— Ну вот, погляди, вот этого, к примеру, я и не трогал. Уверен, что штука вредная.

— Да, — подтвердил я. — Выглядит подозрительно.

Это был красный, продолговатый плод, блестящий, будто его покрыли лаком, растущий кистями на некоем подобии родондрона.

— А кофе, случаем, нигде не видел? — спросил Пауло.

— Нет, пока что не видел. Ведь я бы принес. Какаовые деревья тут имеются, а вот кофе — нет.

— А табак? Может табак видел?

— Нет… Но я искал, тут можешь мне поверить, — со смехом ответил тот. — Но потерпите. Наука прогрессирует. Я уверен, что найду здесь массу интересного. Потерпите…

* * *

Эта прогулка доставила нам громадное удовольствие. Уже очень давно, а точнее, со времени нашей ссоры после убийства слоненка, мы не встречались втроем лишь затем, чтобы побыть вместе. Та, далекая уже авантюра, следов не оставила. Никто из нас о ней уже и не думал.

На нашего нового Монтаня просто приятно было смотреть. Ведь парень развивался! Этот уверенный в себе и хладнокровный, пускай и с тараканами в голове тип, шастающий в джунглях, словно старый преподаватель из школы выживания, уже ничем не был похож на ученого-лунатика, который в своей тяжелой от сундуков пироге вплыл в нашу жизнь год назад.

Пауло присматривался к нему с улыбочкой старой, доброй бабушки. Я тоже испытывал симпатию к этому юноше. Смело можно сказать, что именно в этот день он окончательно стал членом нашей компашки. Это означало, что Монтань сделался для нас приятелем на все сто, а для остального света — авантюристом без чести и веры.

Но тогда, на берегу Озера Динозавров, остальному свету на это было наплевать. И нам тоже. Произошла вещь чрезвычайная, никогда не виданная, более, чем неслыханная!

Пауло положил руку на плечо Монтаню и сказал ему:

— А ты неплохо справляешься, Малыш. У тебя правильная реакция. Это хорошо.

Комплимент? Из уст Старика? Я никогда еще не слышал, чтобы он кому-либо проявлял благодарность. Судя по лучистой улыбке Монтаня, тот прекрасно понимал значение слов Пауло: они были редчайшими из редких.

Мы вернулись со стороны озера: спокойные и неспешные, словно пенсионеры, когда день уже начал близиться к закату. Вдалеке, над джунглями, в белом и затуманенном вечернем свете в небо вздымались клубы желтого дыма.

— Гмм, погляди-ка, Малыш. Знаешь, что это за дымы?

— Я их уже неоднократно видел.

— А я, — сообщил Старик, — видел их часто, чуть ли не каждый вечер. И вот думаю, что это может быть…

— Не знаю, — ответил на это Монтань. — Горячие источники… ил болота. Во всяком случае, это далеко.

Старик задумчиво молчал, поглядывая на озеро и дымы, вздымавшиеся над горизонтом, за стеной леса.

— Таак! — отряхнулся он через несколько минут. — Так. Ну, как мне кажется, дымы эти не обещают ничего хорошего. Таак. Такие вот желтые дымы ничего хорошего еще не приносили. Можете мне поверить, мне лично эта дрянь никак не нравится!

Как только мы зашли в форт, я забыл о своих товарищах. А точнее, это произошло, когда я увидел небольшие торчащие грудки моей любовницы, склонившейся над кухонным очагом.

Я подошел, чтобы приветствовать ее со всей своей любовью. Малышка едва глянула на меня, причем — исподлобья, после чего тут же ушла в глубь комнаты, оставляя меня одного, беспомощного в своем замешательстве. Меня залила волна печали. Конец! Она меня уже не любит!

Весь вечер мне было не по себе; я уже не мог делить прекрасное настроение Пауло и Монтаня. Малышка много болтала с ними, а ко мне не обратилась ни единым словом. Я вспоминал объятия предыдущей ночи, испытывая одновременно и холодные уколы в сердце, и страшное желание начать все сначала. И потому после ужина, когда Малышка, напевая, отправилась умыться, а потом вернулась — голенькая и пахучая — и продефилировала перед нами, направляя на меня взгляд своих черных глаз, чтобы проверить, обожаю ли я ее до сих пор, и когда она, крутя своей маленькой попкой, побежала в сторону нашей хижины, я полностью поддался своей радости и покинул компанию.

Она ожидала меня на кровати, и я бросился на девчонку. Вскоре она застонала от наслаждения, впервые за эту ночь, схватила предмет своего желания и с преданностью начала доказывать мне, что ничего не позабыла из уроков предыдущей ночи. Боже, насколько же способными были ее маленькие ладошки!

Я положил руку ей на волосах и легко, хотя и решительно, нажал на голову, обучая Малышку новым ласкам, которые, как мне казалось, ей понравятся. Впоследствии, когда она сама посчитала, что позабавила меня в достаточной степени, откинулась на спину, широко раскрывшись.

— Ты, войти! Ты войти быстро!