Горящая земля

Поэтому всадники появились в тылу армии Харальда, когда та пребывала в беспорядке и половина ее все еще ожидала переправы через реку.

Вторая причина нашего успеха – это скорость, с которой мой клин разбил «стену щитов» Харальда. Такие атаки не всегда срабатывают, но мы имели преимущество, находясь выше по склону, и датчане, думаю, уже пали духом из-за бойни за бродом. И потому мы победили.

Господь Бог даровал победу, благоволя Этельреду,
Который рядом с рекой сломал преграду щитов.
И Эдуард был там, благородный Эдуард, сын Альфреда.
Хранимый ангелами, он наблюдал, как Этельред
Сразил вожака норманнов…

Сжечь – значит поступить со всем этим незаслуженно хорошо. Может, я должен порвать поэму на куски и оставить в нужнике?

* * *

Мы слишком устали, чтобы как следует организовать преследование, и наши люди были ошеломлены быстротой своего триумфа. А еще они нашли эль, мед и франкское вино в седельных сумках датчан, и многие напились, бродя по залитому ими кровью полю битвы.

Некоторые начали стаскивать трупы датчан в реку, но трупов было так много, что тела нагромоздились у быков римского моста, образовав дамбу, и берега брода затопило.

Кольчуги свалили в кучу, как и трофейное оружие. Пленники сидели под охраной в амбаре, их всхлипывающие женщины и дети собрались снаружи, в то время как Скади заперли в пустом зернохранилище, где ее сторожили двое моих людей.

Альфред, естественно, пошел в церковь, чтобы вознести благодарность своему Богу, и все священники и монахи отправились с ним.

Епископ Ассер помедлил, прежде чем отправиться на молитву. Он пристально смотрел на убитых и на добычу, потом перевел холодный взгляд на меня. Он просто молча глазел на меня, как будто я был одним из двухголовых телят, которых показывают на ярмарках. В конце концов, с озадаченным видом, жестом велел Эдуарду идти вместе с ним в церковь.

Эдуард заколебался. Он был застенчивым молодым человеком, но было ясно: наследник чувствует, что должен что-то мне сказать, но понятия не имеет, какие подобрать слова. Вместо него заговорил я:

– Поздравляю, господин.

Он нахмурился, на мгновение озадаченно взглянул на Ассера, но потом дернулся и выпрямился:

– Я не дурак, господин Утред.

– Я никогда так и не думал.

– Ты должен меня научить.

– Научить тебя?

Он махнул в сторону кровавой бойни; на мгновение его лицо исказил страх.

– Тому, как ты это делаешь, – выпалил Эдуард.

– Ты думаешь так, как думает твой враг, господин, а потом думаешь еще усерднее.

Я бы сказал больше, но вдруг увидел Сердика в проулке между домами. Я повернулся к нему, но меня отвлек епископ Ассер, сурово окликнувший Эдуарда, а когда я снова обернулся, Сердика уже не было. Но его и не могло там быть, сказал я себе. Ведь он в Лундене, охраняет Гизелу. И я решил, что усталость просто дурачит меня.

– Вот, господин.

Ситрик, который раньше был моим слугой, а теперь – одним из моих гвардейцев, уронил тяжелую кольчугу у моих ног.

– Она из золотых колец, господин! – возбужденно проговорил он.

– Так оставь ее себе.

– Господин? – Он удивленно уставился на меня.

– У твоей жены большие запросы.

Ситрик женился на шлюхе Эльсвит, не слушая моих советов и без моего разрешения, но я простил его и после был удивлен, что брак оказался счастливым. Теперь у них было уже двое детей – крепких маленьких мальчиков.

– Забери ее, – сказал я.

– Спасибо тебе, господин! – Ситрик подхватил кольчугу.

Время замедляет свой бег.

Странно, что я забываю некоторые вещи. Не могу полностью вспомнить тот миг, когда я вел клин к строю Харальда. Смотрел ли я ему в лицо? Вправду ли я помню свежую лошадиную кровь, брызнувшую с его бороды, когда он повернул голову? Или я смотрел на воина слева от Харальда, прикрывавшего его щитом?

Я столько всего забыл, но запомнил мгновение, когда Ситрик поднял кольчугу. Я увидел человека, ведущего дюжину захваченных лошадей через разлившийся брод. Двое других тащили тела, чтобы высвободить их из горы трупов у разрушенного моста. У одного из них были рыжие курчавые волосы, второй согнулся пополам, смеясь над какой-то шуткой.

Трое других швыряли трупы в реку, добавляя их к дамбе быстрей, чем та пара могла ее разгрести.

Тощая собака растянулась на улице, где Осферт, незаконнорожденный сын Альфреда, разговаривал с госпожой Этельфлэд. Меня удивило, что она не в церкви вместе с отцом, братом и мужем. А еще то, что она и ее сводный брат, похоже, очень быстро наладили дружеские отношения.

Я помню, как Осви, мой новый слуга, который вел Смоку через улицу, приостановился, чтобы поговорить с женщиной, – тогда я понял, что жители Феарнхэмма возвращаются. Я полагал, что они спрятались в ближайших лесах, едва завидев вооруженных людей на другом берегу реки.

Еще одна женщина, в тускло-желтом плаще, кривым ножом отреза́ла у мертвого датчанина палец с кольцом.