Горящая земля

Дядя кивнул Рагнару, потом своим людям, и все трое повернули прочь.

– Я убью тебя! – крикнул я ему вдогонку. – Тебя и твоих срущих капустой сыновей!

Он просто небрежно махнул и продолжал путь.

Помню, я почувствовал, что в этой встрече он остался победителем.

Эльфрик спустился из своей крепости и обращался со мной как с ребенком – и вот уже ехал обратно в красивое место рядом с морем, где я не смог бы его достать. Я не шелохнулся.

– И что теперь? – спросил Рагнар.

– Я повешу его на кишках его сыновей, – сказал я, – и помочусь на его труп.

– И как ты это сделаешь?

– Мне нужно золото.

– Скирнир?

– А где еще я смогу его добыть?

Рагнар повернул коня.

– В Шотландии есть серебро, – проговорил он. – И в Ирландии тоже.

– И везде его защищают орды дикарей, – ответил я.

– Тогда Уэссекс? – предложил Рагнар.

Я не стронул с места свою лошадь, и Рагнару пришлось вернуться ко мне.

– Уэссекс? – эхом повторил я.

– Говорят, церкви Альфреда богаты.

– О, они богаты. Они настолько богаты, что могут позволить себе посылать серебро папе. Они ломятся от серебра. На их алтарях – золото. В Уэссексе есть деньги, мой друг, столько денег!

Рагнар поманил своих людей, и двое из них подъехали к нам, сжимая наши мечи. Мы застегнули на талии ремни и больше не чувствовали себя голыми. Потом всадники шагом поехали прочь, снова оставив нас с Рагнаром наедине. Морской ветер принес запах дома, и вонь трупа ослабла.

– Итак, ты атакуешь в следующем году? – спросил я друга.

Он мгновение подумал и пожал плечами:

– Брида думает, что я стал толстым и счастливым.

– Так и есть.

Он коротко улыбнулся.

– Зачем мы сражаемся? – поинтересовался Рагнар.

– Потому что родились на свет, – свирепо ответил я.

– Чтобы найти место, которое мы назовем домом, – предположил Рагнар. – Место, где нам не нужно будет больше сражаться.

– Дунхолм?

– Это такая же безопасная крепость, как Беббанбург. И я люблю Дунхолм.

– А Брида хочет, чтобы ты его покинул?

Рагнар кивнул.

– Но она права, – грустно признал он. – Если мы ничего не предпримем, Уэссекс расползется повсюду, как чума. Везде будут священники.

* * *

Мы ищем будущее. Смотрим в туман и надеемся увидеть вехи, которые придадут смысл нашей судьбе. Всю свою жизнь я пытался понять прошлое, потому что оно было таким славным. Мы видим остатки этой славы по всей Британии. Видим огромные мраморные дома, сделанные римлянами, мы путешествуем по дорогам, которые они проложили, по мостам, которые они построили, и все это медленно исчезает. Мрамор трескается на морозе, стены рушатся. Альфред и ему подобные верили, что приносят цивилизацию в злой, падший мир, но все, что он делал, – это издавал законы. Столько законов! Но законы – лишь выражение надежды, потому что реальностью были бурги, стены, копья на укреплениях и блеск шлемов на рассвете, страх перед облаченными в кольчуги грабителями, стук копыт и вопли жертв.

Альфред гордился своими школами и монастырями, своими богатыми серебром церквями, но их защищали клинки. А чем был Уэссекс в сравнении с Римом?

Трудно упорядочить мысли, но я ощущаю и всегда ощущал, что мы соскальзываем из света в темноту, из славы в хаос, и, может быть, это хорошо. Мои боги говорят нам, что мир закончится в хаосе. Возможно, мы живем в последние дни мира, и даже я смогу прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как трещат дома, как закипает море, как горят небеса, когда сражаются великие боги.

И пред лицом этой безбрежной гибели Альфред строил школы. Его священники сновали, как мыши в гнилой кровле, навязывая свои правила, словно жалкое послушание может остановить рок. «Не убий», – проповедовали они – и подделывали грамоты, чтобы забирать у людей землю.

«Не прелюбодействуй», – проповедовали они – и трахали чужих жен, как одурманенные зайцы весной.

В этом нет смысла. Прошлое – корабль, чья кильватерная струя остается на глади серого моря, но будущее не имеет меток.

– О чем ты думаешь? – забавляясь, спросил Рагнар.

– Что Брида права.

– Мне нужно отправиться в Уэссекс?

Я кивнул, хотя и знал, что не хочу идти туда, где так много воинов потерпели неудачу.

Почти всю свою жизнь я только и делал, что нападал на Уэссекс или защищал его. Почему именно Уэссекс? Чем он для меня был? Бастионом темной религии в Британии, местом законов, обиталищем саксов. Я поклонялся старшим богам – богам, которым поклонялись сами саксы, прежде чем миссионеры явились из Рима и вручили им свою новую чушь. Однако я сражался за Уэссекс.

Снова и снова датчане пытались захватить Уэссекс, и снова и снова Утред Беббанбургский помогал восточным саксам. Я убил Уббу Лотброксона у моря, я вопил в «стене щитов», которая сломала хребет великой армии Гутреда, и я уничтожил Харальда. Столько датчан погибло, и столько потерпело поражение, а я способствовал их разгрому, потому что судьба заставила меня сражаться на стороне священников.

– Ты хочешь быть королем Уэссекса? – уточнил я у Рагнара.

Он засмеялся:

– Нет! А ты?

– Я хочу быть лордом Беббанбурга.

– А я хочу быть лордом Дунхолма.

Он помедлил.

– Но!

– Но если мы их не остановим, – продолжил я за него, – они придут сюда.