Горящий Лабиринт

Мэг скрестила руки на груди и надула губы:

– Я бы не стала сажать их здесь, если бы знала, что это такие важнецкие ясени. Мне никто ничего не сказал!

Джошуа сдержанно улыбнулся:

– Мэг Маккаффри, если это и правда мелии, они выживут даже в столь суровом климате. Они были первыми дриадами – семь сестер, рожденных из капель крови убитого Урана, упавших на почву Геи. Они появились одновременно с фуриями и столь же могущественны.

Я вздрогнул. Фурии мне не нравились. Они уродливы, у них дурной характер и никакого музыкального вкуса.

– Кроворожденные, – сказал я. – Так их назвал Калигула. А еще он назвал их серебряными женами.

– Угу, – кивнул Джошуа. – Легенда гласит, что они вышли замуж за людей серебряного века и дали жизнь людям из века бронзового. Но все мы не без греха.

Я присмотрелся к деревцам. Они не очень-то походили на матерей, породивших людей бронзового века. Да и с фуриями у них было мало общего.

– Даже если речь идет о таком талантливом ботанике, как доктор Маккаффри, – сказал я, – или о том, кого благословила сама Деметра… разве воскресить столь могущественных существ возможно?

Джошуа задумчиво покачался на месте:

– Кто знает… Род Племнея тысячи лет стремился к этой цели. Никто бы не справился лучше. Доктор Маккаффри усовершенствовал семена. Его дочь их посадила.

Мэг зарделась:

– Не знаю. Как-то типа… странно.

Джошуа внимательно пригляделся к молодым ясеням:

– Скоро мы все узнаем. Только представьте: семь древних дриад, обладающих огромной силой, задача которых – охранять природу и уничтожать любого, кто ей угрожает. – Выражение его лица стало чересчур воинственным для цветкового растения. – Неудивительно, что Калигула считает их серьезной угрозой.

С этим было трудно не согласиться. Достаточно ли серьезной была эта угроза, чтобы сжечь дотла дом ботаника и направить его с дочерью прямо в руки Нерону? Видимо, да.

Джошуа встал:

– Что ж, мне пора спать. Даже я с трудом переношу дневную жару. Мы приглядим за нашими новыми друзьями. Удачного квеста!

И он превратился в пушистую юкку.

Мэг насупилась – наверное, потому, что я прервал их романтичную беседу о климатических поясах.

– Ясени, – проворчала она. – А я посадила их в пустыне.

– Ты посадила их там, где они нужны, – сказал я. – Если это и правда мелии, – я изумленно покачал головой, – то они ответили тебе, Мэг! Ты вернула к жизни силу, которой не было в мире тысячи лет. Это впечатляет.

Она посмотрела на меня:

– Ты смеешься?

– Нет, – заверил я ее. – Ты истинная дочь своей матери, Мэг Маккаффри. Ты потрясающая.

– Хм.

Я понимал ее скептицизм.

Деметру мало кто называл потрясающей. Гораздо чаще над богиней смеялись за то, что она не слишком интересная и не особенно могущественная. Подобно растениям, Деметра делала свое дело медленно и тихо. Ее творениям требовались века, чтобы вырасти. Но порой, когда эти творения приносили плоды (дурацкая шутка про плоды, знаю), те были просто невероятными. Как Мэг Маккаффри.

– Разбуди Креста, – велела мне Мэг. – Встретимся у дороги. Гроувер должен раздобыть машину.

Гроувер не хуже Пайпер Маклин справился с задачей и раздобыл нам роскошный автомобиль – красный «Мерседес XLS». В обычной ситуации я не имел бы ничего против – да вот только именно на такой машине мы с Мэг ехали из Индианаполиса к Пещере Трофония.

Хотел бы я сказать, что не верю в дурные знамения. Но раз уж я сам бог знамений…

Хорошо хоть, Гроувер согласился сесть за руль. Ветер сменился на южный, поэтому в Моронго-Вэлли стоял запах дыма от пожаров, а пробки стали еще больше, чем раньше. Предвечернее солнце злобным оком проглядывало сквозь красную дымку.

Я боялся, что, если Калигула станет новым богом солнца, светило навсегда приобретет столь мрачный вид… но нет, об этом нельзя было даже думать.

Если Калигула завладеет солнечной колесницей, трудно даже представить, как он ее изуродует: заставит габаритные огни мигать под музыку, добавит подсветку под колеса, а гудок заменит проигрышем из песни «Лоурайдер»[58]. Такую дикость нельзя допустить!

Мы с Крестом сидели сзади, и я старался научить его основным аккордам на укулеле. Несмотря на размер рук, он схватывал все на лету, но основы ему быстро наскучили, и он требовал чего-нибудь поинтереснее.

– Покажи еще раз аккорд с задержанием на кварте, – сказал он. – Мне понравилось.

Естественно, ему нравились самые сложные аккорды.

– Нужно купить тебе большую гитару, – снова попытался убедить его я. – Или даже лютню.

– Ты играешь на укулеле, – ответил он. – Значит, и я буду играть на укулеле.

Ну почему мне в спутники вечно попадаются такие упрямцы! Может, всё дело в том, что я милый и со мной приятно общаться? Не знаю, не знаю.

Когда Крест был сосредоточен, он почему-то напоминал мне Мэг: такое юное, но такое напряженное и серьезное лицо, будто судьба мира решится в тот момент, когда прозвучат верные аккорды, будут посажены именно эти семена, именно этот мешок с мусором полетит в рожу конкретному уличному хулигану.