Горицвет. Лесной роман. Часть 1.(СИ)

Как будто, спасаясь от погони, она взбежала на площадку второго этажа, полагая, что Грег вернулся в кабаре, и что больше она его уж точно никогда не увидит. При этом она совершенно не представляла, что ее ждет впереди. Например, как она в одиночку вступит в круг здешних игроков и сумеет ли вообще заполучить доступ к игровому столу. Опасения ее подтвердились тотчас, как только лестничный марш закончился, и она очутилась на устланной мягким ковром площадке перед плотно запертой дверью. На площадке стояла кадка с экзотическим деревом и низкий диванчик на узорных ножках. На диванчике неуклюже восседал огромный рыжебородый детина в малиновой куртке, обшитой золотым галуном. При появлении Жеки детина поднялся и шагнул ей навстречу.

- Кому-с и как прикажите доложить? - спросил он, преграждая запертую дверь своей медвежьей фигурой. В его маленьких, спрятанных за сдвинутыми лохматыми бровями глазках, застыло хорошо оплаченное служебное рвение. Почувствовав какой-то новый злорадный прилив сил, вызванный возможно, недавней схваткой с Грегом, Жекки попробовала, не говоря ни слова, зайти в дверь сбоку, так будто не поняла обращенного к ней вопроса, как будто привыкла каждый день входить в эту самую дверь. Но рыжий детина не оценил ее самоуверенности. Он довольно грубо оттеснил ее на середину площадки и, пригладив рыжую щетину на подбородке, спросил сиплым басом:

- Тут так, как бы сказать, просто без распоряжения невозможно. Или извольте сказать, к кому или по какой такой, как бы сказать, протекции следуете. А нет, не извольте беспокоиться. Не пущу-с.

Жекки даже передернуло от такой неслыханной мужичьей наглости. Да кто он такой, этот медведь, чтобы говорить с ней подобным тоном и не пускать туда, куда ей вздумалось пройти. Но кое-как совладав с собой, она удержала высокородный гонор. В конце концов, сейчас ей требовалось от него так мало - всего лишь ничтожная поблажка, маленькое снисхождение, позволившее бы проникнуть в игорный зал. Поэтому она одарила мужлана снисходительной улыбкой и сказала довольно самоуверенно:

- Не понимаю в чем дело, и почему вы задаете такие странные вопросы. Я здесь со своим дядей, точнее говоря, с кузеном. То есть, двоюродным братом. Он... - Жекки на ходу придумывала историю, с трудом воображая, кем должен быть ее мнимый кузен, чтобы рыжебородый страж пропустил ее. - Он хорошо здесь знаком. Приехал пораньше, обещал встретить меня внизу, у подъезда, да, очевидно, забылся за игрой. С ним такое случается, и вот, видите, принуждает объясняться с таким милым человеком, как вы.

Обидный комплимент не дошел до понимания медведя.

- Тык, как изволите сказать ихняя фамилия? - спросил он, лишь слегка смягчившись.

- Восьмибратов, - выпалила Жекки первую фамилию из тех, что вертелись у нее на языке. Эта фамилия уже не раз входила разными окольными путями в ее жизнь и к тому же, была очень хорошо известна в городе.

- Савелий Яковлич, нешто? - удивился детина, но вместо ожидаемого удовлетворения посмотрел на Жекки с возросшей подозрительностью.

- Нет, нет, - поспешила опровергнуть его Жекки, - с его... двоюродным племянником.

- С каким это, - не унимался медведь, - с Петром Иванычем, разве?

- Да, с Петром Иванычем, - поддакнула Жекки, надеясь, что сомнения медведя на этом истощатся.

- Тык, ему уж с месяц как сюда дорожка заказана. Буян-с и безобразник, одно слово.

- Вы меня опять не так поняли, - поспешила возразить Жекки, все больше запутываясь. - Я имела в виду совсем не его, не того, а ... другого племянника.

- Ляксандра Андреича, сталоть?

Теперь Жекки уже не была хорошенько уверена, как зовут ее кузена, и поэтому побаивалась заявить напрямик его имя. Но другого выхода, кроме как подтвердить догадку детины, у нее не было.

- Ну, да. Вероятно, он давно ждет меня, и я должна как можно скорее с ним встретиться, чтобы...

- На счет встретиться это вы зря, барышня. - Детина грустно засопел. - Право, зря.

- То есть, как? - не поняла Жекки.

- Тык Ляксандр-то Андреич потонул же в прошлом году. Пьяный в лодке кувырнулся. Даже в "Листке" писали.

- Зачем же вы... ты, рыжий болван, его только что вспомнил, - не выдержала Жекки, не на шутку рассердившись на медведя, а еще больше на то, что Восьмибратов не удосужился обзавестись хотя бы одним нормальным племянником.

- А потому как родня Савелья Яковлича, - возразил рыжий медведь, - вся наперечет, и зря вы, барышня, как бы сказать, тут умствуете. Все равно не пущу-с.

- А я все равно пройду, - сказала Жекки, радуясь проснувшейся в ней бесшабашной отваге, наследственной родовой черте Ельчаниновых. Бросив в лицо детине эти слова, точно боевой клич, она нырнула за его неповоротливую спину и бросилась к блеснувшей перед глазами дверной ручке.