Горицвет. лесной роман. Часть 2(СИ)

Я видел его всего пару раз в детстве, и, конечно же, не читал. Бабушка преподносила эту вензельную книжицу, как бесценную семейную реликвию, напоминание о знаменитом свекре, сохранившееся чудом. Никакого чуда, впрочем, не было. В тот день, когда случился пожар, прадед работал над рукописью книги в саду, в павильоне, который мы в просторечии называли "фонарь". Туда он забрал с собой то, что было ему нужно для текущей работы, включая пресловутый дневник. Вообще, пожар надломил прадеда, но он, я думаю, все равно сумел бы равно или поздно оправиться, дописал бы книгу, возобновил бы поиски и исследования. Но еще до пожара о князе Андрее по губернии стали расползаться всевозможные слухи, один нелепее другого. Его частые поездки по отдаленным усадьбам, монастырям, селам и городкам губернии, пешие прогулки по окрестным лесам, заметно способствовали таким сплетням. О князе заговорили, будто никто иной, как он, есть тот таинственный Зверь, что испокон века держит в страхе и покорности Каюшинский лес. Прадед пробовал отнекиваться, отшучивался - безуспешно. Слухи только множились и обрастали новыми, еще более дикими. Даже пожар в его доме, из-за которого сгорел бесценный архив, приписывали злой ворожбе самого князя. Соседи один за другим отказывали ему от дома, с его женой и детьми не желали знаться. В Нижеславле и в Инске, где совсем недавно его принимали как губернскую знаменитость, на него начали смотреть косо и избегали продолжать знакомства.

Положение князя Андрея, в конце концов, стало невыносимо, и он вместе с семьей уехал из Старого Устюгова сначала в Москву, а оттуда - за границу. Он прожил в Европе около семи лет, о возвращении на родину запрещал даже думать, преспокойно пережил вдалеке от России наполеоновское вторжение, и умер в Италии на тридцать девятом году жизни.

- А что же его дневник? - спросила Жекки, чувствуя, как знойная тяжесть бросилась ей в лицо. - Разве собственное признание князя Андрея в его дневнике не подтверждает верности тех самых слухов, от которых он сбежал?

- Да кто вам сказал, что это был его дневник? - бесстрастно возразил Грег.

- Как кто? Да вы же...

- Не правда. Вы, моя дорогая, что-то напутали. Ни разу ничего подобного вы от меня не слышали и не могли услышать.

- Но... но вы же говорили... нет, ну хорошо, что вы говорили, я не совсем точно помню. Ну, а тот из трактира, господин Охотник, уж он-то точно признавал эту книжку дневником князя Ратмирова, и вы, вы Грег, ни разу не подумали его оспорить, и я естественно подумала, что и вы... что вы. Господи, Грег да скажите же, в чем дело, почему вы...

- Жекки, моя дорогая, - протянул Грег и слегка усмехнулся, - по-моему, вы достаточно умны, чтобы знать - никогда не следует слепо доверять тому, что говорят малознакомые личности, даже если в их словах многое похоже на правду.

Тяжелый жар захлестнул глаза Жекки красным маревом. Она видела, как оттуда выступает темная широкоплечая фигура, и слышала доносящиеся сквозь багровеющий флер ровные уверенные слова.

- Вы послушно пошли на поводу у господина Охотника, а это непростительно, моя дорогая, для такого скептика, как вы. Хотя на месте господина Охотника я, пожалуй, тоже чувствовал бы себя убежденным обладателем дневника князя Ратмирова. Ну еще бы, вы находите в доме, безусловным хозяином которого является его внук, в потайном ящике секретера книжицу с вензелем из букв А и Р. Находите на ее страницах отмеченные даты, сверяете с этими датами время жизни представителей соответствующей фамилии и к своему восторгу находите, что как раз в нужное вам время жил обладатель нужных инициалов - Андрей Ратмиров.

Какие еще требуются совпадения, чтобы вы поверили? Ну вот, и господин Охотник тоже поверил, тем более, что предубеждение против Ратмировых сохранялось многие годы. Оно не выветрилось после отъезда князя Андрея за границу и неизменно переносилось на всех его потомков, включая вашего покорного слугу. Вслед за прадедом я придерживаюсь мнения, что и пожар, и вакханалию слухов нельзя приписать простой случайности. И то, и другое удивительным образом совпало с розысками князя Андрея, касавшимися лесного чудовища. Он занялся ими не преднамеренно, а просто потому, что в накопленных им материалах упоминания и разного рода свидетельства о странных событиях и удивительных встречах с оборотнем попадались довольно часто. Сначала он должен был относиться к ним, как и всякий разумный человек, с недоверием, потом с недоумением, потом с любопытством, пока не решил обобщить все, что ему стало известно. Но, как только он вплотную приблизился к разгадке, произошел знаменитый пожар, и началась, в своем роде, общественная травля. А между тем, я убежден, что мой прадед еще сто лет тому назад мог бы назвать имя Зверя.

XXXV

- Так это не вы? - выдавила Жекки, поднимаясь со стула, - Вы - не Серый? Вы обманули меня, вы... - она захлебывалась в багровеющем мареве. Ее ноги подкашивались. Сухой язык царапал горячее нёбо и с трудом производил те звуки, что стремилась вытолкнуть из себя раздавленная душа.