Горизонт событий

Разговор завязался... Слава проводит по тарелке с котлетами и пюре границу между РСФСР и республиками Закавказья. В каком месте Россия граничит с Чечней, спрашивает Филя. Слава показывает на тарелке: здесь проходит граница Ичкерии с Россией, здесь (передвигает кружок огурца) — с Дагестаном, здесь (разрезает надвое котлету) — с Грузией, здесь (вилкой в пюре) — с Осетией, здесь (показывает на другую половину котлеты) — с Кабардино-Балкарией. Все это кавказское подбрюшье (ножом) — отсечь. Вместе с котлетой, ужасается Аркаша. Вместе с котлетой, расщедрился Слава. Нет, это дело надо перекурить, пьяно волнуется Филипп. Перекуривают у мусоропровода. Уборщица Вера сколько раз говорила Асе: «Какие же это учителя, окурки бросают на пол!» Что делать, не уважают труд уборщиц, да и плакатик этот давно исчез из обихода вместе с вишневым садом. Феб вырулил за горизонт, разговор продолжается на новом витке и заходит о Сталине... Сталин не берег силы народа и всю его мощь растратил на стройки века — Беломорканал, Кузбасс и Магнитку, переживает Филипп. Великие государства иначе и не строились, возражает Слава. Хеопс и его сын Хефрен возводили города мертвых. Император Поднебесной Шихуанди в голой степи построил Великую стену, Ян Гуан — Великий канал... А маркизу де Кюстину стало неуютно в России после того, как он увидел Зимний дворец и узнал, сколько человеческих жизней он стоил, восклицает Филипп. Тогда как на строительстве Версаля обогатилось много французских рабочих. Врет твой гомосексуалист Кюстин. Его русофобия подпитывается наступательным гомоэротизмом: не получилось выдать свою задницу замуж — страна виновата, с презрением отвечает Слава. И никто из русских писателей не дал этому эротоману достойный отпор. Лабрюйер оставил описание жизни крестьян и рабочих во времена строительства Версаля — почитай, страшно делается! Кому страшно, спрашивает Аркаша. Славе нашему страшно, покачивается на своем табурете Филя. Мне не страшно, и не думает скрывать Слава. Страшно бывает слабонервным. Тебе не страшно думать о человеческих жертвах, уточняет Филипп. О том, что вся земля до коры пропитана слезами несчастных рабов, как говорил Достоевский? Да, а как быть со слезинкой ребенка, повернувшись к Славе всем телом, спохватывается Аркаша. Не переводи стрелки на литературу, шутливо грозит ему пальцем Слава. Мы говорим о реальных великих стройках, в смету которых заранее закладываются жертвы, как в план воинских операций. Романовы безнадежно затянули с реформами в отсталой полуфеодальной стране и в итоге получили социальный взрыв. А Кюстин — это литература. Он был предателем интересов своего класса, но только предавал его почему-то не у себя в цветущей Франции, а у нас в России. Достойный наследник Макиавелли, ничего не скажешь...