Горькая брусника

Во втором мужчине я узнала напарника Матвея. Олег усердно наливал дамам шампанское, в ход пошла уже третья бутылка. А я всё не могла заставить себя уйти от этого места. Зазвучала музыка, кто-то включил магнитофон. Женщины сбросили полотенца и устроили танцы на пляже. Одна из девиц активно флиртовала с Матвеем, две других с переменным успехом пытались поделить Олега. Мне почему-то было очень неприятно наблюдать, как девушка обнимает Ангела, а тот с удовольствием отвечает на её заигрывания.

«Еще немного и превращусь в вуайеристку, подглядывая за чужой жизнью. Только это подсматривание никакого удовольствия не приносит. Вечно я делаю неудачный выбор, – отругала я себя. – Мне на фиг не нужен этот бабник».

Ехидина, сидящая внутри, присовокупила: «Да ты ему тоже не больно-то нужна». Так, препираясь сама с собой, я вылезла из кустов и медленно двинулась в сторону кладбища. Прошел час, но я ещё не пересекла дорогу, ведущую к месту последнего упокоения.

Черт, неужели я заблудилась, отойдя от реки? Ведь это просто невозможно. Кладбище находится на возвышении рядом с рекой. Но я действительно заплутала в ночном лесу, чуть удалившись в сторону. Какой-то странный звук послышался впереди. Я остановилась и прислушалась: сквозь стрекот цикад и писк комаров раздавалось заунывное пение или монотонный речитатив. Осторожно, боясь наступить на сухие ветки, я пробралась вперед и замерла: что-то огромное и чёрное торчало передо мной. Еле сдержав крик ужаса, внимательно присмотрелась – дольмен. Плутая по лесу, я набрела на каменные могилы древних людей. Чуть в стороне от дольмена горел костер, а вокруг него, как сомнамбулы, кружились Леший и его подружки-ведьмы. К узнаваемым персонажам добавился ещё один незнакомый мне мужчина. Он, как и я, был во всем чёрном, капюшон закрывал лицо – разглядеть его внешность не удавалось.

«Еще один приверженец тёмных сил, – решила я.

Поклонники дьявола водили хоровод, что-то пели и бормотали. Потом Аглая высыпала из мешочка в костер какую-то траву, ветер донёс до меня приятный, сладковатый запах. На ум пришёл анекдот про деревни. О том, как в одной из деревень сожгли коноплю, а другой деревне сильно повезло – ветер дул в их сторону. Вот и я сейчас нанюхаюсь всякой дряни.

Компания поскакала вокруг костра веселей, тряся головами и руками. Леший подсыпал травки, пляски возобновились с новой силой. Я невольно вдыхала этот ароматный дымок, через пять минут с трудом еле сдерживалась, чтобы не хихикать, глядя на их Соловецкие пляски. Аглая сняла блузку, Варвара последовала её примеру. Леонид достал из мешка петуха.

«Ага, значит, будут приносить в жертву эту птицу-бедолагу», – сообразила я.

Аглая вцепилась в голову петуха, Варя взялась за тушку, а Леший начал пилить шею птицы ножом. Но или нож забыли наточить, или парень, нанюхавшись дыма, не мог осилить несчастное петушиное горло. Птица отчаянно вырывалась и била крыльями, наконец, её мучения закончились. Голова петуха полетела в костер. Под текущую из горла птицы кровь, девушки подставили ладони и начали себя мазать. Это действо походило на пародию африканского обряда Вуду, подсмотренного в кино. Мужчина в чёрном прикиде забрал у Лешего обезглавленного петуха и хозяйственно положил в холщевый мешок.

«И правильно, – хмыкнула я. – Чего зря добру пропадать. Завтра лапшу сварит».

После обмазывания кровью, Аглая подбавила в костер травки и вся четверка, бодро запрыгала вокруг огня. Это выглядело комично и совсем не страшно. Почитатели нечистой силы пыжились изо всех сил, но со стороны их потуги смотрелись более чем забавно. Их танцы продолжались долго, меня начало клонить в сон, заболела голова. Очнулась я от тишины и сопения. Мужчины слизывали с обнаженных бюстов ведьм подсохшую кровь.

Тьфу, гадость. Меня затошнило. Я начала догадываться, чем закончится обряд по недвусмысленным движениям мужчин. Пора покинуть эту обкуренную компанию, никакого желания созерцать дальнейшее у меня не было. Я знала, как добраться от дольменов к кладбищу. Выбравшись на дорогу, не удержалась и выплеснула содержимое желудка в траву. Голова нещадно болела, перед глазами крутились звездочки. С трудом удалось разглядеть стрелки часов.

«Ничего себе, половина третьего ночи».