Горькая новь

Приехал из упродкома сам Этко, а с ним ещё подручные, дали разгон нашим волостным чинам за бездеятельность, и снова началась подворная трясучка. Выезжать в восточные села начальство боялось, только рассылали бумаги одну грознее другой. Я с вечера забрал в регистратуре удостоверение и корреспонденцию для сельревкома, и рано утром подвода с возчиком уже подъехала к моему крыльцу. Это сейчас, по прошествии многих лет я понимаю, откуда истоки того, что каждый маломальский шиш в партийных органах для простого народа становился бонзой. Ведь ни чего не стоило молодому юноше, да и любому другому, прийти на конюшню запрячь самому коня и ехать по делам. Но тогда мне было приятно чувствовать себя начальником и держать при себе, на побегушках пожилого возчика. Поехали мы по язёвской дороге. Перед спуском в село увидел, как мой отец с младшим братом Проней, накладывают на воза остатки снопов, мы помогли им и вместе спустились домой. Мама была рада встрече. После ужина пошёл в улицу, мне очень хотелось увидеть Маню Бронникову, которую, я очень любил, но случай не представился. От друзей я узнал много новостей и любовных и хозяйственных. Работа в нардоме совсем заглохла, собираться там боялись, да и нечем по вечерам освещать, не было керосина. Сходились, как и в прежние времена, по домам и квартирам, а летом на полянке. Также мне подробно рассказали об отряде Бурыкина, сколько их и кто. Разговаривал и с некоторыми коммунистами, все они знают об оставшейся группе, но от волпарткома ни каких указаний не поступает. В ревкоме я попросил вызвать трёх понятых. Пришли Мария Абатурова, Александра Попова и Иван Зуев. На двух дежуривших подводах мы поехали делать опись имущества. Встретили нас безбоязненно, так как всех знали. Аксинья Филипповна начала перечислять, я записывал, а понятые проверяли. Описали дом в две комнаты, амбар 1, баня 1, заимка на Язёвке 1, сенокосилка, требующая большого ремонта 1, плуг "Исаковский" 1, борон деревянных 4, саней 4, телега без заднего колеса 1, хомутов 3, лошадей рабочих 2, жеребят 2, коров дойных 3, молодняка 2, овец 4, хлеба ни пуда. Больше описывать нечего. Остальной скот сдан в продразверстку, всех овечек зарезали на прокорм поставленных на квартиру солдат. В комнатах бедно. Семья восемь человек, не хватает каждому даже подушек. Составили акт в двух экземплярах, указали, что ни каких претензий к комиссии нет, все подписались, и мы на тех же подводах поехали обратно. Также до сих пор мне не понятно, почему четыре молодых человека не могли пройти пешком триста метров, а гнали с собой два возчика и две подводы. Таких непоняток накопилось у меня за семьдесят лет жизни такая куча, что и на двух подводах не увезти.

Акт и опись были засвидетельствованы председателем и секретарём и заверены гербовой печатью. Я был доволен, что моя миссия благополучно закончилась. На следующий день вернулся на работу, где со мной очень долго разговаривали о группе Бурыкина Кулик и Этко. А в это время Бурыкин, зарытый в заснеженных россыпях Будачихи, размышлял о своём. Он командир маленького отряда в двадцать пять человек. Все называют их бандитами. Да, они бандиты, преступники, они убили уже многих коммунистов и теперь не миновать петли. Он то за кого и за что воюет, да ещё с женой вместе. Ведь он не сдал ни одного пуда зерна, потому что, за последние семь лет, его не было. Не было и нет, ни одного килограмма мяса и не за что его было трясти, да особенно, и не трясли. Ну а то, что Петра Этко тогда нагло оборвал, так это потому, что терять ему нечего. Опять же в первую ночь восстания он помог спрятаться Этко. Ну, ячеечников и комсомольцев он не любил, так ведь из - за этого вряд ли стоило браться за оружие. Но тут же наплывают другие мысли, ведь восстали против грабежа и несправедливости, народ начисто обобрали и мы за них страдаем, а стоило ли за них так страдать, раз эти мужики позволяют обирать себя, и когда представилась возможность защищаться всем миром, большинство залезли на печь и боятся выглянуть. Да, народ их не поддержал. А вдруг Колесников не вернётся, что тогда? Тогда придётся сдаваться на милость властям, а какая от них может быть милость. Надо связаться с Этко он мне поверит, неплохо бы и с Никитой Ивановичем переговорить, ведь с ним вместе были в партизанах, ели сухарницу из одного котелка. И он повел двойную игру. Вместе с зятем спустились с горы домой помыться в бане, но главная задача Бурыкина была в том, чтобы связаться с Этко и Александровым. Он написал записку им с просьбой о встрече и этой же ночью зять увез её в Солонешное. На завтра в условленном месте они встретились. Бурыкин им сообщил, что сейчас люди в его отряде пока не готовы сдаваться, надо выждать время и подготовить почву, ну а когда все созреют, то он даст знать. Об этой встрече позднее рассказал сам Александров.

* * *