Горькая правда. Преступность ОУН-УПА (исповедь украинца)

Хрусталь не новичок в тюрьме. Здесь он три года. Сюда его привезли с остальными восьми узниками… По приезду во Вронки его выбрали старостой. Кто был в тюрьме, тот знает что, это за функция. Кто не знает, тому расскажу. Осужденные политзаключенные имели привилегию выбирать старшего из своего числа, который заступался своих товарищей перед начальством тюрьмы по вопросам, которые касались всех узников как группы. Сюда относились торги за проходы (прогулки — В. П.), интервенции по вопросу питания, обогрева келий, написания и получения писем, книжек для чтения и т. п. Такого старосту узники должны были слушаться, уважать и считаться с его мнением. Таким это старостой украинская политгрупа, по приезду сюда, во Вронки в 1932 году, выбрала Хрусталя. Чтобы облегчить жизнь в тюрьме, он получил от начальства тюрьмы разрешение на работу для каждого из своих со-узников. Не принудительный труд, а добровольный и не тяжелый физический, а скорее всего культурный. Сам он стал работать как архитект, другие в библиотеке и т. п. За это узники получали лучшую пищу, более свободную жизнь, больше свежего воздуха и даже несколько сотен зарплаты ежедневно. За это политзаключенные Хрусталя любили и уважали. Но через год или полтора сюда привезли другую группу политзаключенных, осужденных за атентат на почту в Городке возле Львова, в нее включили еще и некоторых других. Эта группа была больше, в ней было двадцать с лишним человек. В этой группе верховодил Зенон Коссак. Сразу же после приезда возникли недоразумения между старыми политзаключенными и новыми. Новые прежде всего имели другой взгляд на отношение к администрации тюрьмы. Они выступали решительно против того, чтоб политзаключенные выполняли какую-либо работу в тюрьме… Спор и грызня разгорались все больше и больше, и новая группа поставила Хрусталю ультиматум: отказаться от функции старосты и осудить свое поведение. Это поставило Хрусталя в затруднительное положение… В связи с этим он от функции старосты отказался, сам покинул работу и приказал сделать это другим товарищам. Одного не сделал: не осудил себя и своих со-узников за "сервилизм", чего добивались "правоверные" националисты. Старостинский провод перенял 3. Коссак и выбрал себе в провод своих единомышленников. Новый провод наложил на Хрусталя и его единомышленников острый бойкот. С ними никто из политзаключенных не мог свободно встречаться, говорить и вообще чем-либо им помогать. Кроме этого, бойкотируемые даже не смели между собой говорить и встречаться. Если бы кто-то из бойкотируемых нарушил эту "бойкотовую" дисциплину, то тем навлек на себя приговор: расстрел по выходу из тюрьмы… (стр. 62–64).