Горькая соль войны

Плевать, что теперь город назывался совсем по-другому. Для немца это был Сталинград — проклятый, страшный город, где он со своей ротой стоял у подножия Мамаева кургана, несколько десятков раз пытался атаковать засевших на нем русских, но волны атак откатывались назад, оставляя после себя трупы солдат и брошенную амуницию. Мамаев курган был для него недосягаемой высотой, на ней разбились все мечты немецких солдат об окончании победоносной войны!

Потом был унижающий душу плен. Он вместе с другими пленными растаскивал развалины бывших домов, собирал и закапывал трупы, жил за колючей проволокой, и только в сорок шестом вернулся домой — опустошенный, замороженный, потерявший цель в жизни.

Теперь он вернулся в Сталинград.

Его звали Генрих Дитерикс, ему исполнилось восемьдесят лет, у него болело сердце, он страдал от одышки, но у него была цель — подняться, наконец, на проклятый курган, взять эту чертову высоту, стоившую стольких человеческих жизней.

Он медленно поднимался по бетонным ступенькам мемориала. Русские сделали многое, чтобы увековечить подвиг своих солдат. Упоминаний о немцах, погибших здесь, не было, от этого было печально и немного тоскливо — сколько товарищей Дитерикса полегло здесь, и от них не осталось и следа, от них не осталось ничего, да и сам курган, украшенный гигантской фигурой женщины с мечом в руках, помпезно изменился.

Немец поднимался по ступеням.

На бетонной площадке ему стало плохо. Экскурсовод остановилась, растерянно глядя на синеющего старика. Жена Дитерикса тихо спросила:

— Вернемся?

— Нет, — упрямо сказал старик и украдкой сунул в рот таблетку. — Ты не понимаешь, Марта, ты не понимаешь!

С площадки открывалась панорама города. Заволжские дали зеленели лесами. В бездонной синеве небес скручивались в спирали высокие облака.

Он упрямо шагнул вперед. Он должен был взять эту высоту, он, бывший солдат «железной» шестой армии. Подняться на самый верх было его потаенным желанием. Другие здесь были, но не он. Теперь он сам должен был взять страшную высоту.

У могилы генерала Чуйкова он упал. К старику бросились люди. Кто-то обратился к нему на английском языке, случайно оказавшийся рядом американский врач попытался сделать искусственное дыхание, но тщетно. Глаза Генриха Дитерикса медленно стекленели. Старый солдат был мертв, и только душа его медленно возносилась к каменной статуе, увенчавшей так и не взятую высоту, и еще выше — в пронзительные голубые небеса, выше которых только Бог.

Мемориал

Немцы построили мемориал в Россошках.

Мемориал по замыслу его создателей должен был сохранить память о тех, кто погиб под Сталинградом. Мертвые сраму не имут, мертвые не ждут славы — они сделали все, даже самое невозможное, и замолчали, глядя в бездонные небеса страны, куда их привели безумные хозяева мира. Они просто лежат в земле — солдаты самой бессмысленной и кровавой войны в истории человечества. О них надо помнить. Их надо вспоминать. Немецкие солдаты не вернулись домой. Они остались лежать в русских просторах, которые кто-то хотел назвать своими.

Русские не стали отставать. Напротив немецкого мемориала они возвели свой, собрав в него кости из безымянных степных могил с ржавыми жестяными звездочками в изголовьях.

Два мемориала стояли друг против друга — использовавшие язык пуль в войну, они не нашли примирения и после нее. Это потомки хотят соединить несовместимое, примирить пламя и воду, плоть и тлен, найти общее в идеологиях, у них же никогда не было ничего общего, кроме обязательной войны.

Ухаживали за мемориалом местные жители.

Из щелей между бетонными плитами русского мемориала лезла беспощадная и неистребимая степная трава, утверждая жизнь и бессмертие.

Немцы и здесь остались верны себе. Двое рабочих в оранжевых комбинезонах даже в дожди приезжали на кладбище и, пользуясь небольшим огнеметом, аккуратно выжигали свежие ростки полыни и молочая, не давая им разрастись. Выжигая жизнь, они хотели обеспечить бессмертие.

Вокруг зеленела горбатая от холмов степь с извилистыми реками дорог, у Двуречья голубела вода, а ночами над Мемориалом сияли звезды. Упавшие когда-то с небес, они вновь обрели свое место, чтобы искристыми переливами во тьме напоминать всем живущим о тщете человеческих усилий, ведь мир и война, жизнь и смерть на Земле — это всего лишь бледное отражение невероятных явлений, бушующих в бесконечной Вселенной.

Со смертью каждого человека Вселенная становится беднее на единицу человеческой души.

Осознавая это, начинаешь понимать, почему космическое пространство холодно и бездушно, почему разбегаются звезды, становясь друг другу чужими, и почему однажды — это обязательно и неизбежно — все канет во тьму.

Сталинград, 2002–2007

Точка в розыске (повесть)

1