Горькая трава полынь. Книга вторая

    Справившись с завязкой, он больно сдавил рукой бедро Амирэль, оставляя на коже синяки, а потом наклонился к её лицу, втянув носом аромат девушки:

    - Сладенькая, - губы орка растянулись в мерзком оскале, обнажая жёлтые зубы и длинные клыки.

    От зловонного дыхания мужчины Амирэль замутило,и этот тошнотворный запах словно что-то переключил в сознании исцеляющей. Время замерло. Взгляд Ами вычленил грязно-рыжие глаза орка, пересчитал каждую тёмную крапинку на радужке и увидел в них своё отражение.

    - Эй, ну ты чего? – пробасил удерживающий Ами орк своему внезапно замершему товарищу. - Если не хочешь - отойди и дай бабу мне!

    - Убей его! – мысленно приказала Ами стоящему перед ней орку, и тот, подняв с земли меч, грузно двинулся на недоумевающего сородича.

    - Ты что делаешь? – крикнул он, явно не понимая, что происходит.

    Ладонь, перекрывающая Амирэль воздух, внезапно разжалась, и девушку отшвырнули в сторону, как куль с соломой. Орки с рычанием сцепились друг с другом, выбивая мечами оглушительный звон. Остриё клинка стремительно опустилось на плечо зачарованного Амирэль орка, с хрустом перерезав его броню и кости. Заливаясь вязкой густой кровью, мужчина дико взвыл, выбрасывая вперёд вторую руку с зажатым в ней ножом. Лезвие мягко вошло в сердце противника, лишь удивлённо распахнувшего свои тёмные, как ночь, глаза. Шатко качнувшись, мужчины несколько секунд заторможенно смотрели друг на друга, а потом рухнули замертво всего в нескольких шагах от скрутившейся калачиком под деревом Амирэль.

    Она всё ещё не могла прийти в себя. Тело колотило в мелком ознобе, а слёзы душили, жгли горло, непрестанно катились по щекам. Ничего подобного Ами даже в самых своих страшных снах и представить не могла! Мёртвый орк невидящим взглядом смотрел в её сторону, вызывая желание бежать без оглядки куда глаза глядят. Вот только заставить себя подняться девушка не могла. Сил не осталось. Словно все они ушли на её отчаянную борьбу за собственную жизнь и честь.

    Глухой звук заставил девушку затравленно вздрогнуть, а потом жалобно прошептать:

    - Зак...

    Придерживаясь за дерево дрожащими руками, Ами поднялась на ноги, утирая потоки льющихся слёз. Немного отдышавшись, она переступила через распростёртое перед ней тело, а потом наклонилась, подбирая тяжёлый орочий меч. Зачем взяла - и сама не поняла. Это Эстэ управлялась с оружием не хуже эрмира, а у Ами один его вид пробуждал головокружение и тошноту. Тонкая целительская душа чувствовала боль, которую оно причиняло, слышала крики тех, чьи жизни забирал бездушный металл.

    Волоча за собой широкий клинок и шатаясь, словно пьяная, Ами так быстро, как только могла, побрела в ту сторону, где остался гоблин. Когда она добралась до поляны, израненный и окровавленный Зак еще оказывал сопротивление. Спасали его только маленький рост, природная юркость и хорошая реакция, благодаря которым мужчина умудрялся ускользать от ударов, туда-сюда катаясь по земле.

    Орк, размахнувшись, пнул Зака ногой, отбросив его к широкому стволу вяза, а потом высоко поднял руки с оружием, собираясь разрубить гоблина на части.

    Кто вселился в Амирэль в этот момент и откуда взялись силы поднять тяжеленный меч, она не знала. Только понимала, что у неё есть всего лишь секунда – чудовищная и неизбежная. Секунда, за которую рушится твой мир и ломается сознание. Принципы летят в Раннагарр, оставляя на чаше весов сомнения и твой нелёгкий выбор.

    Клинок с отвратительным звуком вошёл в спину орка, выйдя с другой стороны в районе живота. Мужчина захрипел, осел на колени, а затем, упав навзничь, затрясся в предсмертной агонии.

    Убивать, оказывается, страшно и больно. Даже если это враг, мразь и жестокое чудовище. Даже если на кону стоит твоя собственная жизнь!

    Убивать...

    Не лечить кого-то от смертельной болезни. Не дарить свет надежды, не врачевать разбитое сердце.

    Убивать.

    Забирать чужую жизнь так же просто, как ломать ветку или срывать цветок. Кто дал живым существам это право? Зачем?

    В голове Амирэль пульсировала невыносимая боль, но еще сильнее болело её сердце. Исцеляющая, рождённая, чтобы лечить, спасать и созидать, смотрела на убитого ею мужчину,и ей казалось, что его кровь на ней повсюду: на лице, руках, и даже во рту стоял резкий привкус металла и соли.

    - Шейна Амирэль, - поднявшийся с земли Зак трясущимися руками начал стягивать с себя куртку, чтобы укрыть ею девушку. - Всевидящий! Что с вами сделали?

    За всем этим ужасом Ами даже не сообразила, как жалко и ужасающе выглядит – грязная, заплаканная, в изорванном платье.

    - Ничего, Зак, – укутываясь в протянутую ей одежду гоблина, прошептала она. - Ничего. Со мной всё хорошо. А вот вы ранены, – накрыв ладонями кровоточащий шрам на плече мужчины, девушка стала латать его рану, а когда закончила, легонько провела пальцами по лицу Зака, убирая с него ссадины и кровоподтёки. – Вот так, – закусывая дрожащие губы, повторяла она. – Вот так лучше...

    Гоблин вздрогнул, порывисто прижался губами к узким ладоням девушки и, едва не плача, произнёс: