Горькие яблоки

— Что случилось? — хрипло спросил он, и это единственное, что указывало на то, что он и впрямь спал. Впрочем, рассказав свой сон, Радка засомневалась в том, что Мейнгрим и впрямь проснулся. Он почему-то начал ощупывать её руки, заглядывать в глаза и рот, словно она и впрямь могла превратиться в дракона. Или он так намекал? Радка давно потеряла надежду понять, когда муж хотел, чтобы она разделила с ним ложе, а когда проделывал все эти штуки из каких-то своих непонятных идей. На всякий случай она обвила его шею руками, прижимаясь плотнее. Если прогонит, ей не привыкать, а если нет…

Прогонять Мейнгрим её не стал.

— Это очень серьезно, — произнес он хрипло, словно и впрямь поверил, будто Радка напугалась сна. Слишком много чести для каких-то картинок в голове, она и в реальности боялась только за Фабуся, а в этом сне с ним ничего не случилось. Так что и Мейнгрим должен был понять, что её так просто не возьмешь. Но он почему-то не понял. — Как давно тебе снятся сны, что ты дракон?

— С тех пор, как я говорила, что летала, — пожала плечами Радка, увлекая мужа обратно в теплую постель. Он поморщился, когда она прижала к нему холодные ступни, но ничего не сказал. — Может и раньше снились, а я не запоминала. До этого я смутно помнила только полет, но я летала точно так же, как и обычно. А сейчас я была драконом. А сегодня просто приснилось горькое яблоко, и я проснулась.

— Горькое яблоко? — заинтересовался Мейнгрим, и Радка вздохнула. Иногда супруг отвлекался совсем не на то. Лучше бы он обратил внимание на её руку, забравшуюся в его штаны, но нет же. Подавай рассказ о яблоках. А ведь она уже и с Розой при нем их обсуждала, чего еще нужно? Вытащить все подробности, которые хотелось забыть навсегда?

— Самое первое яблоко, которое у меня не утонуло, — пояснила она. — Никто кроме драконов не пьет из этих колодцев, они для другого. Для того, чтобы дети опускали свои яблоки, и если яблоко утонет, значит, ребенок магик. А если нет, то это яблоко нужно съесть. Чтобы неповадно было зря считать себя магиком. Они очень горькие. Очень.

Она замолчала, а рукой ласкала мужа уже без особого интереса. Умеет же он всё испортить! Но Мейнгрим этого словно не замечал.

— И сейчас тебе приснилось одно из этих яблок? — пытливо заглядывая ей в глаза, спросил он.

— Ну да, — Радка закатила глаза. Всё ему разжевывать надо. — Самое первое из моих горьких яблок. Я была очень… упорным ребенком и каждый год пыталась.

— Ты и сейчас такая, — усмехнулся Мейнгрим.

— Нет, — излишне резко ответила Радка и добавила уже мягче. — Я не такая глупая сейчас.

Кажется, Мейнгрим усмехнулся каким-то своим мыслям. Радка уже прижалась к его теплому боку и не видела лица. Но почувствовала его улыбку кожей. Чему он улыбался, ей было всё равно. Она закрыла глаза и задремала. В постели Мейнгрима драконы не появлялись, словно он их чем-то пугал.

— Ты и правда не видела больше этого сна прошедшей ночью? — допытывался утром Мейнгрим, словно в этом был какой-то смысл.

Радка покачала головой. Если бы и видела, что из того?

— Может, ты недельку поспишь у меня? — предложил муж и быстро добавил. — В качестве эксперимента. Меня беспокоят эти повторяющиеся сны.

Радка кивнула, отвернувшись в сторону, чтобы Мейнгрим не видел её лица. Право слово, ей было смешно, как взрослый мужчина подыскивает повод, чтобы оказаться в постели с собственной женой. И, разумеется, она не будет видеть сны про драконов. Потому как засыпать в постели с нестарым еще мужем приличной женщине можно разве что под утро. А Радка, несмотря на всю свою историю, считала себя приличной женщиной.

Ему и впрямь понадобилась всего неделя. Неделя, которую Радка спала как младенец, засыпая в объятиях мужа. Вот глупый мужчина, и почему он её так часто гнал от себя, если самому приятно быть с ней? Кто его поймет. Да только ровно через неделю он сел на кровать и задумчиво уставился в стену, не реагируя на то, как её рука гладит его колено.

— Я уверен, что разгадал, что произошло с твоей подругой, — наконец произнес он, и Радка нехотя убрала руку. Говорить об Янке в постели уже неприятно, но при этом продолжать намекать супругу на близость — это было бы слишком.

— Я слушаю, — холодно произнесла она, своим тоном пытаясь пояснить простую истину про темы разговоров и место. Но Мейнгрим остался безучастен к её холоду, он всё также смотрел в сторону и барабанил пальцами по спинке кровати.

— Магики, попавшие на цветочный остров, обычно становились самыми ярыми защитниками местных, — издалека начал Мейнгрим. — Мы долго думали, почему это так. Они явно не владеют магией убеждения, каковой у нас славятся фиолетовые магики.

«Кто это мы, интересно», — подумала Радка, а потом — так некстати! — поняла, почему Мейнгрим не любит Лотту. Не только потому, что она стала его мачехой. Похоже, он не сумел её возненавидеть, а может, даже полюбил, и сейчас не понимает, свое это или дар убеждение магессы.