Горькие яблоки

Быстро натянув на сына теплую одежду, она прижала его к груди — ох, и тяжел же стал Фабусь за последний год! — и выскользнула из дома. Завернутый в край плаща и тихо сопящий ей в плечо, Фабусь не был виден из окна, а Радка не оборачивалась, спиной чувствуя взгляд мужа. Так и дошла до площадки вызова дракона, и только там наконец спустила сына с рук, и коснулась магического колокольчика браслетом. Сама она бы не смогла призвать Седого, но не зря над её браслетом поколдовал Мейнгрим.

Несколько минут — и ветер в лицо стал первым знаком, что дракон прибыл. А потом грузная туша неожиданно легко для такого тела опустилась на площадку, и Седой сунул свою уродливую голову к её руке, словно надеялся на ласку.

Теперь, когда Радка знала, что искать, она даже в темноте сразу увидела цепь, затерявшуюся среди чешуи на шее дракона. Кажется, за неё держался всадник во время полета. Но именно эта цепь делала дракона таким… питомцем. И в этот раз девушка была уверена, что права.

— Пойдем, Седой, — она погладила бугристую морду дракона, пытаясь понять, кто может скрываться под этой шкурой. Мужчина или женщина, молодой или старый человек? А вдруг это родственник кого-то из знакомых? Да даже этих же самых синих магиков? Радка поспешно усадила сына на шею Седого и забралась следом. — Скорее!

Если она правильно додумалась, Мейнгрим может тоже это понять, и тогда… Она увидела вдалеке силуэт спешащего мужа, но Седой уже раскрыл крылья, поднимаясь в воздух. От ветра заложила уши, но это значило лишь то, что Мейнгрим не сможет приказать ей или дракону спуститься. Это было главное. Ведь если Седой окажется старшим родственником этой семейки, он вполне может взять власть в свои руки, и Еве придется поумерить свой аппетит. По крайней мере, мечтать об этом было приятно.

— Лети к колодцам, — шепнула она, прижавшись к шее дракона и крепко придерживая свободной рукой сына, который лишь попискивал от удивления. Вскоре он пригрелся между гребнем Седого и материнским телом и снова засопел. Радка лишь позавидовала такому умению, сама же она дрожала от страха и предвкушения, гадая, удастся ей освободить неизвестного магика или придется ни с чем возвращаться к мужу. Не прятаться же от него вечно с сыном и драконом. К тому же, пусть он и использовал её, но не хотел всерьез навредить, по крайней мере, своими руками. В случае Радки это было уже неплохо.

Под крыльями дракона простирались снежные поля и заснеженные голые сады. В городе совсем не было снега, а еще можно было уже купить раннюю клубнику или весенние цветы, но тут зима еще была в своем праве. Огоньки редких сел то и дело проносились далеко внизу, но дракон не останавливался, пока Радка не поняла — он летит к её селу. Туда, где они встретились впервые. Что это, его понимание задания, или именно там есть что-то, способное помочь драконам?

Запоздало она поняла, что взяла лишь немного снеди и бутылку молока для себя и могла поделиться с Фабусем, а вот яблок не взяла вовсе. И что кидать в горькие воды колодца — непонятно. Конечно, можно попросить в деревне, там яблоки бережно хранили до самой весны, но как она посмотрит в лицо родителям или бывшему мужу, если пропала на полгода и не появлялась даже попрощаться?

Вдалеке, там, где начинались земли цветочников, розовело небо, поднималась заря. Седой нырнул в воздухе, начиная опускаться над с детства знакомыми Радке местами. Странно, но в сердце у неё ничего не ёкало, а ведь Мейнгрим был уверен, что где-то очень глубоко в душе она скучает по родному дому. Особенно после тех слез. Не говорить же было ему настоящую причину её переменчивого настроения!

Вдалеке, за холмом Радка увидела спешащую к колодцам фигурку и запоздало испугалась, что появление дракона в неожиданное время привлечет много людей. Видеть ей никого не хотелось, а уж рассказывать о том, чем она собирается заниматься, хотелось еще меньше. И почему-то казалось, что она узнала эту фигурку. Поворачивать Седого было поздно, и Радка легко соскользнула со спины дракона на землю, а затем сняла сына. Пока она возилась с этим, у колодцев появился тяжело дышавший человек.

— Я знал, — просипел он, держась за бок. — Я знал, что ты вернешься.

— Отец? — вскрикнула Радка и замолчала, мысленно ругая себя. Пора и привыкнуть, что он не родной ей по крови!

Фабусь такими вопросами не задавался.

— Деда, — протянул он ручки к материнскому отчиму, и тот поспешно подхватил малыша.

Глава 48

— Ты вернулась, ты всё-таки вернулась! — продолжал повторять отец-отчим и после того, как неловко обнял её, продолжая прижимать к себе. — Я так ждал!

— Ты ждал? — Радка злилась. Не на него, на себя и на Мейнгрима, но сорваться можно было и на нем. Она скосила взгляд на Седого, который жадно пил из колодца, и словно не замечал стоящих рядом людей. — Зачем? Думал, я вернусь ни с чем, и можно будет сказать, что ты меня предупреждал?