Горькие травы Чернобыля

Ах, да! Конечно! Я и позабыл почти те времена, когда мороженое нереально было найти в 10 часов вечера. А порою и в 10 утра тоже.

– Значит, просто прогуляемся, – резюмировал я.

Стасик явно не возражал…

Начальник припятского горотдела КГБ УССР Виктор Николаевич Клочков наконец оторвал сверлящий взгляд от Климчука и его загадочной формы. Подполковник Клочков теперь внимательно смотрел на свой стол, точнее на невероятные для 80-х годов прошлого столетия артефакты – планшетный компьютер, смартфон и денежные купюры – тысячу белорусских «зайчиков», сто российских рублей и одну украинскую гривну.

Виктор Николаевич даже изумленно отодвинулся в кресле подальше от стола, когда на планшетнике появилось изображение Азы Лихитченко, ведущей программы «Время». Она четким, классическим голосом советского диктора рассказывала об аварии на Чернобыльской АЭС. А вот пошло и выступление Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачёва. Михаил Сергеевич был мрачен, голос севший, взволнованный: «Все вы знаете, недавно нас постигла беда – авария на Чернобыльской атомной электростанции. Она больно затронула советских людей, взволновала международную общественность…»

Виктор Николаевич стал бледен, как мел. Лицо осунулось, нервно задрожали руки.

– Позвольте, товарищ подполковник, – сказал Климчук и сделал несколько движений пальцем по экрану.

Горбачёва сменили кадры разрушенного реактора. Люди в защитных костюмах очень быстро бегали по площадке станции, собирали лопатами какие-то камни, грязь, куски графита и ещё непонятно чего. Пошли кадры эвакуации, вереницы автобусов, опустевшей Припяти…

Подполковник на мгновение закрыл лицо руками. Только на мгновение. Потянулся к пачке «Столичных». Нервно закурил.

– Я вам верю, товарищ Климчук, – с надрывом в голосе сказал Клочков, – такое никакие американцы не подделают. И хреновин у них таких нет. У нас – тем более.

Он взмахом руки остановил попытавшегося что-то сказать Климчука:

– Я уже докладывал наверх, что на станции неблагополучно. Непонятные эксперименты, скачки мощности на блоках. Были и серьёзные аварии… Когда эта должна произойти?

– Ближайшей ночью, в час двадцать четыре, – отчеканил Климчук, – но неуправляемым реактор станет часом раньше.

Подполковник Клочков подскочил с кресла:

– Так какого же вы беса не пришли ко мне раньше, товарищ белорусский полковник?

– Долго объяснять, – вздохнул Климчук, – не можем мы появиться здесь раньше 22-х часов 25 апреля.

Клочков не стал уточнять почему. Схватил трубку телефона.

– Брюханова ко мне! Найдите его, где хотите! Быстро! Бегом!

Климчук почувствовал, как колотится сердце, где-то в нём вспыхнул маленький огонёчек надежды. «Стоп! Сосредоточиться! Не расслабляться!» – сам себе скомандовал полковник.

Виктор Николаевич задумчиво теребил телефонный провод и, словно сам с собой, заговорил вновь:

– Конечно, надо докладывать в Киев. Но пока я там буду объясняться, пока они будут звонить в Москву… Нет, так нельзя. Объясняться буду потом. Сейчас надо действовать! Хуже точно не будет…

Он вдруг перешел на «ты»:

– Вот что, белорусский полковник! Оставь-ка мне эту вещичку! – палец упёрся в планшетник. – Потом, если чего, в Москве буду отбрехиваться… И вот ещё чего… Сними ты, ради бога, эту форму! Оденься в гражданское. Шо-то мне твоя история про распавшийся Союз ой как не нравится! Керосином пахнет, могут понять тебя неправильно, товарищ полковник!

Климчук понимающе кивнул. Зазвонил один из телефонов.

– Виктор Николаевич, Виктор Петрович у телефона! – донёсся до Климчука бодрый голос.

– Минутку! – подполковник Клочков положил трубку на стол и строго посмотрел на гостя из будущего:

– Мой помощник поселит вас с товарищем в гостиницу «Полесье». Нормальные, настоящие советские деньги у вас есть? Точно настоящие? Хорошо! Я тут порешаю вопросы и вас навещу. Разумеется, вынужден просить вас город не покидать!

Глава двенадцатая

Чем отличаются советские города от всех прочих, так это тем, что по ночному городу можно спокойно гулять, не опасаясь за жизнь, здоровье и кошелёк.

Мы со Стасиком шли по аллее парка к Центральной площади – там договорились встретиться с Климчуком.

Стаська был возбужден, задавал тысячи вопросов, перескакивал с темы на тему. То интересовался жизнью в будущем – он решительно не понимал, что там происходит, – то беспокоился о грядущих ночных событиях.

Он рассказал мне, что его младшие друзья засекли нас сегодня в Той Припяти. Между прочим, сообщил, что через несколько минут после нашего «прыжка» в прошлое в парке появились милиционеры с овчаркой. Что собака довела сотрудников украинского МВД до колеса и потеряла след. Что Богдан и Ромка теперь «пасут» самих милиционеров, которые пока и не думают покидать Припять. По всему видать – нас с Климчуком ждут.

«Вот так сюрприз, – подумал я, – не иначе наследили мы где-то. В прямом и переносном смысле».

Я многое не хотел объяснять Стасю. Надеялся, что скоро всё в его жизни вернётся на круги своя.

Едва мы приблизились к колоннаде, как нам навстречу выскочил возбужденный Климчук.