Горькие туманы Атлантики

Взглянул на часы, пожалел, что не хватит времени пообедать на каком-нибудь корабле, посидеть в уютной кают-компании. Потянулся уже за фуражкой, когда появился адъютант, доложил, что в приемной дожидается военно-морской представитель Великобритании.

Командующий вздохнул:

— Проси…

Высокий грузноватый контр-адмирал вошел с приветливой улыбкой. Седые виски под короткие баки, смуглая от многолетнего загара кожа. Видно было, что этому человеку знакомы и нелегкая флотская служба, и ветры многих широт. Но здесь, в советском Заполярье, ему приходилось выполнять обязанности более дипломата, нежели моряка, и контр-адмирала, по всему видать, удручала необходимость вести временами светские разговоры.

— Я не устаю любоваться красотами вашего Севера, — промолвил он с заметным акцентом, по привычке проглатывая звук «р», заранее, должно быть, заготовленную фразу. — Красные мхи на сером граните — это великолепно, как на полотнах старых норвежцев. А вчера офицер из ваших командос подарил мне эдельвейс. Говорят, этот цветок приносит человеку мужество.

Командующий кивнул на кресло, предложил папиросы. Спросил:

— Есть ли сведения о конвое?

И англичанин взглянул на него с благодарностью — видимо, за то, что тот сразу перешел к делу, а не стал продолжать болтовню об эдельвейсах и мхах.

— Сведений нет, — ответил он живо, почти радостно, ибо речь шла о том, в чем контр-адмирал разбирался и что было ему по душе. — Думаю, это хороший признак: у судов, очевидно, нет надобности лишний раз выходить в эфир и тем самым подвергаться опасности обнаружить себя.

— Хорошо бы… — согласился командующий, хотя отсутствие сведений о конвое волновало и тревожило его. — При возможности сообщите адмиралтейству, что мы готовы встретить конвой в своей оперативной зоне. Сообщите также, что наши подводные лодки развернуты вдоль норвежского побережья, дабы помешать немецким кораблям выйти из фиордов.

— Сообщу, как только будет связь, — с готовностью промолвил контр-адмирал и, замявшись на мгновение, словно ему приходилось перешагнуть какой-то рубеж, внезапно поинтересовался: — Я слышал, немцы усиленно атакуют Севастополь… Какие шансы у города выстоять?

«Так вот зачем ты пожаловал!» — с неприязнью подумал командующий. Однако взял себя в руки, чтобы голос казался спокойным.

— Да, немцы штурмуют город, не считаясь с потерями. Должно быть, решили идти ва-банк. Не исключено, что наши войска Севастополь оставят, поскольку боевая задача защитников крепости исчерпана.

— Насколько в таком случае осложнится обстановка в районе Черного моря? — не унимался контр-адмирал.

«Ну, договаривай! — мысленно злился уже не на шутку командующий. — Что еще интересует адмиралтейство и прочих твоих начальников? Удержим ли мы Кавказ? Выстоит ли Советский Союз вообще? И стоит ли англичанам оказывать помощь своему сражающемуся союзнику?» Невольно припомнил недавнее послание Черчилля Сталину по случаю годовщины Отечественной войны. Господи, сколько восторженных, восхищенных комплиментов изрек британский премьер в адрес Красной Армии! Не скупился он и на клятвенные заверения в том, что английский народ окажет советскому народу всяческую возможную помощь. Что ж, в чувствах народа Великобритании не сомневался никто. А вот желания руководителей Британской империи… Наверное, всякий раз, направляя к нам транспорты с грузами, взвешивают каждый километр нашего отступления, каждый оставленный нами город. Вот и контр-адмирал, смущаясь непривычной для себя роли, хочет выяснить: остановят ли немцев на юге наши войска, удержат ли нефтеносный Кавказ? Подоплеку его вопросов не трудно расшифровать. И задает он их, видимо, не по собственной инициативе. Кто знает, быть может, судьба Севастополя будет определять в ближайшее время решения адмиралтейства во всем, что касается обещанной Черчиллем помощи.

Контр-адмирал ждал ответа. Так что же, в конце концов, интересует англичан? Если наши оставят Севастополь, насколько осложнится обстановка в районе Черного моря?

— В такой же мере, как в Индийском океане с падением Сингапура, а в Средиземном море с падением Тобрука, — сказал командующий. — Но Великобритания ведь не утратила решимость выиграть войну?

Разговор, по сути, окончился. И хотя контр-адмирал не получил точного ответа на свой вопрос, он, по всему видать, обрадовался тому, что его неприятная, совсем не моряцкая миссия завершена. На лице англичанина вновь появилась улыбка.

— Честно говоря, я с удовольствием вышел бы с вашими кораблями в море, навстречу конвою. Я засиделся на берегу, а в моем возрасте это вредно.

— Увы! — развел руками командующий тоже с улыбкой. — За вашу безопасность я отвечаю сразу перед двумя народами.