Горькие воды Севера (СИ)

Моряк не раз видел, как норманны уважительно кланяются, прижимая кулак к сердцу, а потому с легкостью повторил сей жест и со спокойной душой вышел из святилища.

Единственный глаз верховного божества сверкнул синей искрой.

*

Когда Морган вышел из пещеры, небо на востоке уже порозовело, светлея с каждым мгновением, от чего деревья казались чернильными росчерками на нежном шелке. Мужчина вздохнул полной грудью, ощущая, как его переполняет радость. У него получилось!

Давненько Браун не чувствовал такой эйфории и окрылённости, что ноги сами понесли его на берег, откуда он пришел. И как только доплыл? То там, то здесь, у самой кромки воды торчали массивные осколки скал. Пират поежился, представляя, с какой легкостью камень мог порезать сапоги вместе с ногами.

— Ну и дыра, — выдохнул он, подбирая с земли круглую гальку и запуская ее по водной глади. Проскакав несколько раз, камешек скрылся в глубине с еле различимым плеском. Солнце, тем временем, уже поднялось над фьордом, пожирая теплыми лучами туман и ночные тени, клубящиеся в глубине леса. Север нехотя просыпался. Над самой головой мужчины что-то завозилось, а затем утробно каркнуло. Морган задрал голову вверх и увидел сизо-черного ворона, который недовольно хохлился и чистил перья. Птица покосилась на незваного гостя с почти человеческим безразличием и уронила на него здоровенную кляксу помета, что южанин едва успел отскочить.

— Всё-всё, — поднял моряк ладони, — ухожу.

Новый перстень тускло сверкнул на солнце золотой искрой. Нет, так не пойдет.

Капитан стянул печатку и спрятал ее в специальном кармашке кожаного браслета, который сам когда-то смастерил для этих нужд. Вообще у Моргана была уйма тайников и секретных карманов, о которых он периодически забывал. Не нарочно, просто их было так много, что упомнить все смог бы, разве что, сам Посейдон, взбреди ему в голову идея сделаться Брауном.

Вот теперь порядок! Снеговику незачем знать о его обновке, а то еще начнет задавать ненужные вопросы, хоть он уже и навязал ему внимание и без того влюбленной девчонки. Мужчина задумчиво хмыкнул. А ведь они стали бы неплохой парой, не будь норманн таким узколобым, а она чуть постарше и родись в простой семье. Наверняка бы обжимались при любой возможности.

От мыслей о женских ласках, у пирата потянуло в паху. Эх, давно он сам никого не зажимал…

« Надо бы разузнать у Снеговика о местном борделе, да навестить норманнских шлюшек».

От предвкушения Морган прикусил губу и сладко заулыбался, но мечты о любвеобильных красотках остудил девичий крик.

Кричали где-то со стороны хижины шамана, а потому мужчина рванул со всех ног. Нет, он не рвался кого-то спасать, сработало природное любопытство. Через пару минут вопль повторился, и южанин узнал голос — Герди. Девушка кричала на северном наречии, захлебываясь слезами и причитая.

То, что он увидел из-за кустов, заставило мужчину скрипнуть от злости зубами.

— Неи! Икке рёр дэт! Ла го! [1] — простоволосая йента извивалась и билась в руках рослого детины, который прижимал ее спиной к себе, в то время, как трое местных били ногами лежавшего на земле сейдмана. Лаури прикрывал голову руками, но все же пытался встать, когда ему в живот снова прилетал удар за ударом. За всем этим в сторонке наблюдал священник, поджав тонкие губы в бледную линию.

— Достаточно, — негромко приказал пастырь, вскидывая узкую ладонь, но его не услышали. — Я сказал, довольно! Поднимите его.

Мужики недовольно кивнули и под локти подняли потрепанного шамана, который почти не стоял на ногах. Лицо Ниссена было расцвечено ссадинами, левый глаз заливала кровь из рассеченной брови, а рубашка висела на одном плече, оголяя ритуальную татуировку на другом.

— Что ж, — миролюбиво начал проповедник, — попробуем еще разок? Каешься ли ты, сын мой, в грехах своих?

— Йай икке дин сонн, хундедритт, [2]- выплюнул сейдман, за что получил удар от одного из мужиков под ребра.

— Покайся, ибо язычество — великий грех против истинной веры. А грешники, как мы знаем, будут вечно гореть в гиенне огненной…

— Ду эр эн хоре ог икке эн прест[3], — скривился Лаури, за что снова получил, теперь уже в живот, а пастырь покраснел и гневно сверкнул глазами. Видимо, шаман знал что-то, чего не должен был.

— Что ж, не хотелось бы прибегать к настолько радикальным мерам… Привяжите этого нечестивца к столбу, — священник махнул рукой в сторону обрубленной сосны, за которую Морган привязывал бельевую веревку, когда намедни Герди просила помочь со стиркой. Руки Ниссену скрутили его же разорванной рубахой.

— Что вы делаете? — йента на мгновение перестала вырываться и округлила глаза, а затем по ее щекам снова покатились крупные слезы. — НЕТ! НЕ НАДО! НЕ-Е-ЕТ! Я РАССКАЖУ ОБО ВСЕМ ОТЦУ!